И на самой вершине, там, где стены сливались с небом, стоял Маркуха — рослый, плечистый, облитый солнечной бронзой, — первый помощник и любимый ученик Никитки.

Нет, никогда не сгинет мастерство. Врастая в землю, дает оно, как могучий дуб, крепкие молодые побеги.

Смеется Маркуха, постукивает зубилом по белым камням, глядит, зажмурясь, на разбегающийся под его ногами деревянный город. Глядит на толпящийся повсюду пестрый люд, на новый княжеский дворец, на лесные дали за Клязьмой и лихо покрикивает на расторопных мужиков, подносящих готовые каменные плиты. Верный у Маркухи глаз, добрый выйдет из него камнесечец.

— Хорошо-о, ах как хорошо-то, — шепчет Никитка, подставляя лицо набегающему от Мещеры влажному теплому ветру.

А в Суздале, в монастырской келье, слепнущий Чурила старательно выводил писалом на чистом листе хрустящего пергамента:

«В лето 6702 заложена во Владимире Всеволожа дворцовая церковь. В тоя же лето скончался в Киеве премногими благодетелями украшенный великий князь Святослав Всеволодович».