— Спокойно, лапушка.

Все случилось как-то быстро, безо всякой прелюдии. Его могучий жезл проник глубоко, заставив ее застонать.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе прошептал он, и только тогда Джиллиан поняла, что тихонько постанывает. Он стащил с нее рубашку и лег на нее всем телом, так что жесткие курчавые волосы его широкой груди кололи ее нежные груди. Крепко сомкнув руки у него на плечах, она отчаянно прильнула к нему.

Он слегка вышел из нее, затем медленно втиснулся снова, словно пробуя ее упругую тесноту и содрогаясь при этом от удовольствия. Он был так возбужден, что был готов излиться прямо сразу же. Это ошеломило Бена, привыкшего растягивать наслаждение по крайней мере на час. Пик наслаждения стремительно приближался, но Бен не хотел, чтобы все так быстро завершилось. Наконец-то Джиллиан была рядом с ним, ее руки обнимали его так, словно никогда не хотели отпускать, ее тугое, крепкое тело радостно встречало его.

Но его тело теперь само отказывалось хоть на миг отдалить блаженство. И он погрузился в нее снова и продолжал со стонами вонзаться, ощущая, как льнет к нему Джиллиан, какой становится влажной, упругой, облегающей… Она обвила своими сильными ногами его талию, и он не выдержал. Оргазм настиг его с силой и скоростью урагана. С глубоким выдохом-стоном он ударил в нее яростным потоком.

Вдруг наступила тишина. Джиллиан тихо лежала под ним, ошеломленная силой его страсти. Он потряс ее своим властным напором, от которого голова пошла кругом. Какое-то время он оставался лежать на ней всей своей тяжестью, грудь его вздымалась, как кузнечные мехи, пот стекал с боков. Передохнув, он снова начал медленно входить в нее.

Она тихо застонала, и он поцеловал ее, пробуя языком глубину ее рта.

— Все в порядке, — успокаивающе прошептал Бен. Она легко приняла его, и бедра ее отвечали на каждое его проникновение. Теперь он мог не торопиться, он знал, что сможет испытать наслаждение еще раз, а может, и два, но не сразу. Он по капелькам будет пить эту ночь любви.

Он вышел из нее и снова вошел, почувствовав, как нарастает в ней напряжение, ощутил легкий трепет ее возбужденного тела, когда оно напряглось и выгнулось ему навстречу.

— Бен, — проговорила она одно только имя, но в нем звучало желание.

Это было замечательно, даже лучше, чем он представлял себе. Первый раз в жизни он ощутил непреодолимую потребность почувствовать каждую клеточку тела женщины и запечатлеть их в своей памяти.

Ни одна женщина не значила для него так много, не была такой изумительно совершенной. Никогда раньше не был он так взволнован и возбужден, никогда с такой готовностью не отзывался на малейшее движение, на малейший вздох.

Она начала метаться под ним, приподнимаясь и постанывая. Он подсунул под нее руки и приподнял ее бедра навстречу своим мощным вонзающимся ударам и ощутил глубокое нежное трепетание ее плоти, когда она начала содрогаться в его объятиях.

Он не останавливался.

После дня нескончаемых кошмаров для Джиллиан наступила ночь бесконечного наслаждения и счастья. Ее тело снова и снова откликалось на ласки Бена. Он шептал ей любовные слова, нежные и нескромные одновременно. Он ласкал ее груди и бедра.

Когда они наконец заснули, он все еще был в ней. Несколько раз за ночь он снова начинал любовную игру.

Или он вообще не переставал? Тьма придавала всему этому оттенок нереальности и таинственности.

Джиллиан познавала его тело. Она обнаружила, что решительное прикосновение к его соскам заставляет Бена вздрагивать от удовольствия и что он любит, чтобы ему гладили спину. Он был беспредельно чувственным, не знал ни стыда, ни скромности и изучал ее тело прикосновениями, о которых она только слышала, но никогда прежде не испытывала. Он терпеливо подводил ее к пику блаженства, а затем давал волю своей власти над ее телом, когда чувствовал, что она хочет этого.