Надеясь, что сеньора Мораэс ее простит, Джиллиан присела на краешек. «Только на минутку», — подумала она, вытягиваясь на постели. Матрас был, пожалуй, слишком мягким, а подушка комковатой, но она с восторгом закрыла глаза. Да, несомненно, она оказалась в раю.

В одно мгновение усталость обрушилась на нее, и против своей воли она ощутила, что начала расслабляться.

Вдруг ей показалось, что она не одна в комнате. От страха по спине побежали мурашки, и она открыла глаза. Скорее всего, это Ангелина вернулась посмотреть, как дела у гостьи. Но то была не Ангелина. В дверях стоял Бен, опершись плечом о косяк. Глаза его, устремленные на нее, были задумчивыми и холодными. Он молчал.

Сердце у нее екнуло, во рту пересохло. Не в силах шелохнуться, выговорить хоть слово, она лежала, парализованная страхом, и взгляд ее пересекся с его взглядом. Она никогда не думала, что будет бояться Бена Льюиса, но теперь боялась. Она не могла собраться с мыслями, они, как фейерверк, разлетались в стороны.

Лицо его было сурово, зубы сжаты.

Вот он, рюкзак, лежит рядом, на полу. Все, что ему надо сделать, это поднять его и выйти вон, и она не сможет помешать. Но он даже не поглядел на рюкзак. Взгляд его не отрывался от нее. Никогда раньше не видела она в его глазах такого свирепо-пристального выражения.

— Б-Бен? — с трудом выговорила она.

Он выпрямился, шагнул в комнату и беззвучно закрыл за собой дверь. В два шага он оказался около постели. Его большое тело заслонило всю комнату. Джиллиан задышала порывисто и подняла руки, чтобы защититься, понимая всю бесполезность этого жеста.

Он склонился к ней, не обращая внимания на ее движение, и руки его скользнули под юбку. Жесткие пальцы зацепили трусики и стянули их вниз. Она поняла, что он собирается делать, и растерялась. Он резко раздвинул ей ноги и какое-то мгновение глядел на обнаженную женскую плоть. Затем глаза его поднялись и снова встретились с ее взглядом. Одно его колено было на постели, а второй ногой он упирался в пол. Молча расстегнул он свои брюки, одной рукой оперся на матрас рядом с ней и занял устойчивое положение над ее телом.

Она не могла сдержать предвкушения и напряглась в ожидании.

Он вошел в нее грубо и неумолимо, потряс ее так, что все внутри у нее сжалось, туго охватывая его глубоко вонзившуюся плоть. Жар его тела обжигал Джиллиан. Он оставался в ней глубоко, пока не преодолел ее внутреннее сопротивление, пока оно не смягчилось, не перешло в льнущую ласку, чего он не мог не заметить.

— Обними меня, — прохрипел он, и она бездумно подчинилась.

Когда ее руки скользнули по его широким плечам, она ощутила, как он содрогнулся, возможно с облегчением. Он ближе склонился к ней, и она, прижав свое лицо к его груди и затаив дыхание, впитывала медленную глубинную силу его толчков.

Ошеломленная и растерянная, она чувствовала хозяйскую властность его обладания, остро ощущая, что этим он заявляет свое право на нее: он отказывался ее отпускать.

Он приложил ладонь к ее щеке, устремил свой взгляд ей в глаза, продолжая ритмично двигаться в ней с нарастающей мощью и скоростью. Изголовье постели билось о стенку. Она вцепилась в бока Бена, а он двигался все сильнее, гнал ее все выше и дальше к вершине наслаждения. Прекрасное, сумасшедшее напряжение сводило ее с ума. Она ощущала, что внутри нее он становится еще тверже, и слышала свои слабые вскрикивания, когда поднимала бедра, чтобы лучше почувствовать его. Он не дал ей отвести взгляд в сторону и тогда, когда она дошла до пика, когда он излил в нее свое освобождение, И все это, вперив в нее свои яростные голубые глаза, заставляя ее признать, что она принадлежит ему.

Потом он бережно отнес ее в ванну, включил душ и забрался к ней туда сам.

— А как же Мораэсы? — пробормотала она, прильнув к нему.