– Мистер Макленнан? – изумилась я.

Он остановил фургончик рядом и коснулся шляпы. В свете звезд его лицо казалось тусклым и суровым.

– Что вы здесь делаете? – понизила я голос, придвинувшись ближе, хотя больше на берегу никого не было.

– Приехал забрать Джо, – ответил он, слегка кивнув на свой фургон.

Я весь день имела дело со смертью, и я была мало знакома с Джо Хобсоном. Однако я не знала, что он мертв, и у меня по коже пробежали мурашки. Я обошла фургон и заглянула внутрь.

Тело лежало без савана, с большим и не совсем чистым платком на лице, на котором неподвижно сидели три огромные черные мухи. Я смахнула их тыльной стороной ладони. Мухи взвились, жужжа, и тут же сели чуть дальше.

– Вы сражались? – спросила я, не глядя на Макленнана.

Он был на стороне регуляторов, но от него не пахло порохом, как от остальных.

– Нет, – тихо произнес он у меня за спиной. – Я не хотел драться. Я прибыл с Джо Хобсоном, мистером Гамильтоном и другими… а когда запахло жареным, ушел. Добрался до мельницы на другом конце города. А потом, когда солнце зашло и Джо не вернулся… я приехал снова.

– И что теперь? – Мы оба говорили тихо, как будто могли потревожить сон мертвеца. – Помочь его похоронить? Мой муж…

– О нет, – мягко перебил меня Макленнан. – Я заберу его домой, миссис Фрейзер. Благодарю вас за доброту. Впрочем, если найдется немного воды и еды в дорогу…

– Конечно. Подождите здесь.

Я поспешила обратно в палатку, по пути прикидывая расстояние отсюда до Дранкард спринга. Четыре дня, пять, шесть? А солнце палит неумолимо, и мухи… Но я могла распознать по голосу, когда шотландец настроен решительно, и потому не стала спорить.

Оба пациента дышали. Шумно, болезненно – однако дышали. Я заменила влажную бумагу на спине Мортона кусочком промасленной ткани, который прилепила по краям медом. Никакой утечки, отлично.

Брианна до сих пор сидела у постели Роджера. Раздобыв деревянный гребень, она расчесывала его спутанные волосы, осторожно вытаскивала колючки и веточки, терпеливо распутывала колтуны. При этом напевая под нос детскую песенку «Братец Яков». На лифе платья виднелись мокрые круги. Брианна уже выходила раз или два, чтобы сцедить молоко, но оно вновь накопилось. От этого зрелища я сама живо вспомнила подобную боль.

Брианна подняла взгляд и увидела меня. Я коснулась своей груди и кивнула на вход в палатку, вопросительно вскинув брови. Хотя она слабо улыбнулась, храбро пытаясь показать, что все хорошо, в ее глазах поселилось уныние. Наверное, Брианна осознала, что если Роджер и выживет, то больше никогда не сможет петь или даже разговаривать.

В горле встал ком; я еще раз кивнула и поспешила наружу, сжимая сверток под рукой.

Из темноты мне навстречу вдруг выступила фигура. Я резко замерла, вскрикнув и прижав сверток к груди.

– Мои извинения, миссис Фрейзер. Не подумал, что вы меня не видите.

Губернатор шагнул в полосу света, падающего из палатки. Он был один и выглядел очень уставшим, хмурое лицо побледнело и осунулось. Судя по легком запаху алкоголя, его советники и офицеры отмечали победу. Однако взгляд Триона оставался ясным, а шаг – твердым.

– Ваш зять, – произнес губернатор и глянул на палатку. – Он…

– Он жив, – закончил за него тихий глубокий голос.

Губернатор повернулся с приглушенным восклицанием, а я вскинула голову. Тень шевельнулась, обретая форму, и рядом с нами возник Джейми, который до этого сидел под гикори, невидимый в темноте. Как долго он там пробыл?..

– Мистер Фрейзер.

Трион стиснул зубы и сжал кулаки. Ему приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть Джейми в лицо, и я видела, что губернатору это не нравится.