Барон, казалось, впал в такой рабочий транс, что ничего не слышал и не чувствовал. Жара стояла неимоверная, вдалеке собирались черные тучи. Виктория отпила немного воды из фляжки, которую ей протянул Александр, посочувствовала начинающему краснеть Максу – инляндец уселся на траву и с отсутствующим видом смотрел поверх домов, вглубь городка.

На звук, похожий на визг электросварки, повернулись все по ту и по эту сторону призрачной стены. Мартин с усилием разводил от груди руки, словно растягивая небольшой резиновый бублик, а перед ним на щите прореза́лся уже полукруг побольше, растягиваясь, выбивая по краям синие искры, начиная дрожать, когда от усилия дрожали руки блакорийца. Вот проход стал выше его роста, начал расширяться больше, еще больше… дрогнул… барон выругался и поспешно сжал кулаки, фиксируя то, что удалось открыть. Подышал тяжело, будто только что толкал в гору тяжеленный камень, потеребил пятерней влажные волосы.

Народ, затихший было, рванулся вперед.

– Стоять! – рявкнул фон Съедентент. – Хотите, чтобы никто выйти не мог? Стоять, я сказал!

Его не слышали. Началась давка. Макс скользнул вперед, в проход, выставил руки, оттесняя щитом ничего не соображающих людей. С той стороны послышались ругань, проклятия, плач.

Виктория опять топталась возле Мартина, и он, искоса глянув на волшебницу, пробурчал:

– Иди, вижу же, что рвешься. Осторожнее только, Вик. Макс, – инляндец повернул голову, – пропусти ее.

И Вики, благодарно кивнув, проскользнула внутрь, в узкий проход вдоль стенки, мимо собравшихся перед работающим магом людей. Мартин продолжал расширять щель – визг стоял такой же оглушительный, но первое сопротивление прошло, и по щиту от прорези опять шла крупная рябь. Он нехотя оглянулся на Александра; тот без слов его понял, приблизился, и барон, черпнув из его резерва, с удвоенной силой принялся раздвигать щит.

А Вики подошла к женщине с ребенком, что-то спросила у нее, провела ладонями над спящим мальчиком и нахмурилась. Шагнула к лежащему мужчине, тоже просканировала его, потом к еще одному. Двинулась к стенке щита, махнула рукой, подзывая к себе Игоря Ивановича.

– Что такое? – спросил Стрелковский тихо.

– Истощение виты, – проговорила Виктория хмуро. – Видимо, эти волны, про которые вы говорили, вытягивают жизненную энергию. Игорь Иванович, в первую очередь нужно выносить детей и стариков.

– Мы это и собирались сделать, – кивнул Стрелковский.

– Им сразу нужно проводить реанимационные процедуры, – с нажимом сказала Вики. – Капельницы с глюкозой и питательным раствором обязательно. Виталисты не осилят всем восстанавливать жизненную энергию, главное для них – поддержать самых слабых. А работы будет, – она оглянулась на сотни спящих людей, – очень много. Я сейчас пройдусь, просканирую детей, если кто-то будет на грани, поддержу. Но и я одна не справлюсь.

– Все понял, – коротко проговорил Стрелковский и отошел, что-то быстро начав говорить в рацию. Со стороны лагеря стали выдвигаться машины скорой помощи, военные автомобили.

Проход вырос до размера парадных дверей дворца и расширялся все быстрее.

– Все, дальше я сам, – сказал фон Съедентент, когда проход стал напоминать по размеру тоннель метро. Александр отступил. – Немного еще растяну и закреплю, чтобы машины могли проехать. Подкачай пока себе источники. Интуиция прямо орет, что нам придется несладко.

Вики спешно лавировала между спящими людьми, касалась детей, над кем-то задерживалась подольше – сжимала один из амулетов, и от ладони ее шло видимое белое сияние, окутывающее маленькие фигурки. Движения волшебницы становились все более нервными, и она уже почти металась от ребенка к ребенку.