– Так и есть, – подтвердил Вальтер. – Это фамильное умение, оно в крови – обучить ему невозможно. Только я и Грег владеем даром создания печатей.

– Магия, темное искусство! – проговорил Амедео, не отрывая взгляд от спирали. – Ядовитый дар Змея Бездны! Но в нашем положении выбирать не приходится. Вы правы, граф, – оно в самом деле безвыходное… Так пусть дар Змея в кои-то веки послужит благой цели – борьбе против его собственных порождений! Что делает эта печать?

– Исцеляет, – ответил Грег.

– Исцелять, – буркнул Амедео, – мы можем и сами. Вы будете создавать другие печати. Такие, которые способны убивать!

* * *

– Ну, что скажешь? – спросил Вальтер у брата по дороге домой – в башню, которую герцог выделил для «графа Веттерштайна и его двора». – Откуда это странное сияние во взоре? Уже не узрел ли ты Вечный Сад?

– Напрасно насмехаешься, – отозвался Грег. – Что до света – почему бы ему не воссиять, когда все наполнилось смыслом?

– Чем?

– Я сегодня увидел цель войны. Понял наконец, ради чего мы сражаемся…

– О! – протянул Вальтер с любопытством. – И что же ты такое увидел?

– Раньше, когда ты говорил о благе мира, о войне ради всего человечества, о том, что Мондрагон враждебен самой жизни… Я не мог этим проникнуться. Для меня это были всего лишь слова, которые не трогали душу. Признаюсь со стыдом, порой у меня мелькала мысль: а нам-то какое дело до Мондрагона, если он не угрожает Веттерштайну?

Но теперь я понял – когда герцог Амедео перевел твои высокие цели в обычные земные вещи, которые можно увидеть, потрогать, вдохнуть их запах… Город, поля, деревни, простые люди, которые хотят жить… И все это так прекрасно устроено… Мне стало ясно, о чем ты мечтал. Что это такое: «Я всего лишь хочу защитить свое»! Твои земли, под сенью твоих крыл, твоей надежной защитой…

– Ну-у, да, примерно об этом, – протянул Вальтер. – Мои земли под сенью моих крыл… Это ты красиво выразился. Какое славное герцогство! Такое богатое и сильное…

– Знаешь, сегодня я поверил, что смертные действительно могут сопротивляться драконам!

– В этом я не уверен… Но одно верно: чтобы начать войну, Молино – наилучший плацдарм!

Говоря это, Вальтер поднял голову и измерил нависшую над пестрыми крышами бурую цитадель взглядом, словно прикидывая, как бы половчее разрезать этот роскошный пирог.

– А что ты скажешь о герцоге? – неожиданно спросил он. – Что ты скажешь – не о Молино и не о целях войны, а о самом старике Амедео?

Грег развел руками.

– Ты и сам все видел, раз присягнул ему. Вот настоящий правитель! Какой благородный, стратегически мыслящий ум. Честь служить под началом такого!

– Да, достойнейший человек, – промурлыкал Вальтер. – А казалось бы, милый толстячок, полный благих намерений…

– Герцог Амедео вел себя открыто и искренне. Не хитрил, не вилял… и не лгал, – добавил Грег c укором.

Вальтер остановился, прищурился:

– Ты на что намекаешь?

– Ты соврал ему, что умеешь создавать печати! Зачем?

Вальтер пожал плечами.

– Ну, да. Сказал то, что он хотел услышать. Ему нужен собственный Лука – только вменяемый и управляемый. Теперь он считает, что им обзавелся, хе-хе… А хорошо зная Луку, будет с нами предупредительным и осторожным – он ведь не знает, на что я способен… Это прекрасно!

– Зачем было врать? Сказал бы, что печати создаю я…

– И меня бы пинком выкинули за ворота.