— Хорошо. Поскольку ты новенькая, Бруклин может превратить твою жизнь в ад. — Она вздрагивает и поправляет ремень своего рюкзака на плече. — Ну, на самом деле, если ты кто-угодно, она всё равно превратит твою жизнь в ад. Поверь мне. Мою превратила.

Я закрываю шкафчик. Звук рикошетом проносится по всему коридору.

— В любом случае, это не имеет значения, не так ли?

— Лишь предупреждение. Наверняка, она уже слышала, что он сидел рядом с тобой. И сейчас она обсуждает твою медленную смерть, так сказать.

— Так он сидел со мной. — Я пожала плечами. — Мы почти не разговаривали.

— Мы говорим о Уилле Рутледже, — напоминает она мне, как будто это что-то значит. И, конечно, это так. Но не таким же образом, что и для других девушек.

С Уиллом я связана. Каждое волокно моего существа помнит те моменты, в пещере, когда жертва и хищник ищут общий язык друг с другом. Но так как последнее, что я хочу сделать, это показать, что Уилл особенный для меня, я говорю:

— Так.

— Так? — Она подчёркивает слово. — Он не встречается с девушками со школы. Даже с трудом общается с каждой из нас. Бруклин знает это лучше всех. Просто рядом с ней будь поосторожнее.

— Так что, если Бруклин не может заполучить его, никто не может?

— Практически, — отвечает она.

Невероятно. Я здесь всего один день и у меня уже есть враг?

— Зачем ты мне это говоришь?

— Зови меня Добрым Самаритянином.

Я улыбаюсь и понимаю, что мне нравится Кэтрин. Возможно, я могла бы найти друга в этом месте, в конце-концов. Я не против друзей. Скучаю по Эз словно сумасшедшая. Не то что бы Кэтрин могла заменить ее, но она может сделать мое существование здесь более сносным.

— Спасибо.

— Садись завтра со мной.

Вместо Уилла. Как будто Уилл захочет сидеть со мной снова.

— Конечно.

— Прекрасно. — Она закрывает свой шкафчик и убирает непослушную челку от лица. — Мне нельзя пропустить автобус. Увидимся завтра.

Когда она исчезает в толпе студентов, я замечаю Тамру, прогуливающуюся в компании парня и девушки. Пока что сестра меня не заметила. Она улыбается. Нет, сияет. Такой счастливой я ее ещё не видела с времен смерти отца. Даже раньше. Когда стало ясно, что она не проявится.

Я не могу не грустить. Мне грустно и одиноко, хоть я и стою в переполненном зале.

Когда мы выходим на улицу, мама одна из первых стоит на обочине. Тепло переполняет воздух. Во рту и в носу привкус пара. Моя кожа чешется, обжигаясь на горячем воздухе. Я плотно сжимаю губы и спешу к машине.

Наш ржавый синий хэтчбек стоит нос к носу с цепью других автомобилей.

Тамра издаёт стон рядом со мной:

— Нам нужна наша собственная машина.

Я не беспокоюсь о том, как нам достать её. Когда мама делает покупки, проезжая на своём хэтчбеке несколько маленьких городов, она тратит много денег. И существует небольшой вопрос некого выживания... поддержание крыши над головой, наличие еды в наших желудках. Мы едва наскребли столько денег, чтобы покрыть аренду и депозит дома. К счастью, сегодня она идёт на работу.

Тамра бросает на меня взгляд.

— Никто не пустит тебя за руль. Мне придется вести нас.

Я закатываю глаза. Это такая шутка в нашей семье. Мне можно летать, но нельзя водить машину, чтобы сохранить себе жизнь. Без разницы, сколько бы раз мама не учила меня, всё равно я безнадежна за рулём.

Тамра садится спереди. Я лезу на заднее сидение.