Я ударяю кулаком мягкую подушку.

— Что из всего этого, как предполагается, делает меня счастливой?

— Я знаю, это тяжело.

Я качаю головой — свернула на мою сторону. Не могу даже смотреть на неё. Она понимает. Она была там. Именно это выводит меня из себя.

— Ты приняла решение позволить своему Драги умереть. А теперь делаешь этот выбор для меня.

— Это и для меня нелегко.

Я впиваюсь взглядом в неё через плечо. — Ты та, кто решил, что мы должны сделать это.

Она качает головой, сожалея, и на мгновение я думаю, что, возможно, смогу убедить её, что это ошибка. Может быть, она поймёт, что мне здесь не место, и никогда не будет.

— Я знаю, что это было моё решение. Я не давала вам выбора, — она соглашается.— Но я хочу, чтоб вы были в безопасности.

Я почувствовала внезапную слабость. Снова безопасность. Как я могу спорить с этим?

Она продолжает:

—.... А пребывание со стаей еще больше не безопасно. Я твоя мать. Ты должна будешь доверять мне. Переезд сюда был правильным выбором. — Что-то такое было в ее тоне... что-то, что заставляет меня думать, что она не сказала мне всего. Со стаей намного опаснее, но она не хочет, чтобы я знала.

Я снова отвожу взгляд на клетчатые занавески. Вдохнув химический запах бассейна в доме, я ощутила жжение в носу. В этой комнате сильнее. Перебивает даже аромат плесени.

— Разве ты не опаздываешь на работу?

Ее мягкий вздох прозвучал в воздухе:

—Спокойной ночи, малышка. Увидимся утром.

Потом она ушла.

Она и Taмра сказали что-то друг другу. Слишком тихо, чтобы я смогла разобрать, так что я поняла, что они говорят обо мне.

Я слышу, как впереди дверь открывается и закрывается, запирая меня в тюрьме.

Я не делила комнату с Тамрой с тех пор, как нам было по семь лет. Я не уверена, что смогу терпеть ее оптимизм, пока страдаю, но я постараюсь. Нет смысла портить ей настроение.

—Что ты завтра наденешь?— Она смотрит в наш шкаф. Трудно. В течение нескольких минут. Как будто что-то волшебное появляется, чего не было минуту назад.

Мама выделила нам большую комнату с большим шкафом. Который был не слишком заполнен. Размеры шкафа лишь подчеркивают недостаток нашего гардероба.

Я пожимаю плечами.

— Джинсы.

— Ты была в джинсах сегодня.

— Не существенно, если я надену джинсы снова. Я переодену верх.

Она шлепается на постель.

Я сидела по-индийски, втирая лосьон на ноги. Снова. Я использовала больше половины бутылки, но мое тело все еще чувствовало сухость и жажду, оно жаждало больше.

— Ты ничего не забыла в старом доме? — Спрашиваю я, надеясь, что, может быть, есть что-то, что может побудить ее к возвращению.

— Нет.

— Даже Кассиана? — смею я спросить.

Мгновенно ее настроение меняется. Ее выражение стало темнее тучи, когда она бросает:

— Он не принадлежит мне, чтобы я скучала по нему, верно?

Вот она. Старая рана.

— Это не останавливало тебя от ожидания его все эти годы.

— Кассиан не может быть с не проявившейся Драги. Его отец никогда не позволит этому случится. Я сразу поняла это.

Действительно ли? Тогда почему я чувствую гнев? Боль? Почему она провожала его взглядом каждый раз все эти годы, если она понимает?

— Вы оба когда-то были близкими друзьями — напомнила я ей.

— Все трое были. Ну и что?

— Я не была так близка с ним, как ты.

Она вздыхает:

—Это было давно. Мы были детьми тогда Джейс. — Качая головой, она смотрит на меня. — Что ты собираешься делать с этим? Ты думаешь, что сможешь заставить меня поверить, будто у меня есть шанс с Кассианом? В то, что я вернусь к нему? Ничего себе, ты действительно отчаянно пытаешься вернуться, если думаешь, что я настолько глупа, чтобы купиться на это.