– За всех вас, – поправила его Юлия, покраснев. – Конан, мы нашли его здесь. Ты не можешь ему помочь?

Киммерийцу не нужно было видеть рану Тауриануса, чтобы понять, что тот жить не будет. Земля вокруг него уже пропиталась кровью.

– Значит, дворяне проиграли битву, – спокойно установил он. – Наемник, сражавшийся на стороне победителей, не полез бы сюда, чтобы умереть.

Веки офирца дрогнули, и он открыл глаза.

– Мы поймали Орла... – захрипел он и заговорил, делая короткие паузы, во имя которых судорожно глотал воздух: – Мы оставили наш лагерь после того, как разожгли там огни, и Искандриан... напал ночью. Тогда мы бросились на него с тыла... Мы бы... уничтожили его... но огромный язык пламени... вонзился в небо, и беловолосый черт заревел... что боги с ними... Некоторые кричали... что это посох Аванрахаша. Паника... охватила нас. Мы бежали... бежали, а его воины, они убивали, убивали нас. Не дай им поймать тебя, киммериец... Искандриан велел сажать на кол... любого наемника, которого он поймает! – Внезапно, собрав последние силы, он оперся на локти и протянул к Конану судорожно сжатый кулак. – Я... лучше тебя!

Кровь хлынула у него изо рта, и он упал. Еще раз тело содрогнулось, затем его мертвые глаза уставились в небо.

– Огромный язык пламени, – пробормотал Нарус. – Ты состоишь на службе у Судьбы, киммериец. Ты создаешь королей, даже когда у тебя нет таких намерений.

Конан раздражительно отмахнулся. Ему было безразлично, кто носит корону Офира, пока это не мешало его планам.

Имея Искандриана на стороне Валентиуса, – возможно, настало время называть этого паршивца «Морантесом Вторым», – уже не будет возможности снова собрать отряд наемников. Да и возможно, нет уже в живых никого, с кем можно было бы возродить Вольный Отряд.

– Ты! – фыркнул Махаон так неожиданно, что Юлия испуганно подскочила. – Разве я не сказал тебе, чтобы ты оставалась в Ианте? Что мне, пороть тебя всю дорогу? Жизнь жены бедного крестьянина тяжела, и нужно учиться послушанию. Или ты хочешь, чтобы мы потеряли нашу единственную свинью, потому что ты ее не накормишь, когда я скажу?

– Ты не имеешь права так бранить меня! – зашипела девушка. – Ты... – Только теперь, казалось, смысл его слов дошел до ее сознания. – Жена? Ты действительно имел в виду это? Супруга? – Она глубоко вздохнула и проговорила очень серьезно: – Махаон, я буду заботиться о твоей свинье так, словно это моя родная сестра.

– Ну нет, так далеко заходить не стоит. – Махаон рассмеялся, оборачиваясь к Конану. – Мы прошли с тобой вместе долгий путь, киммериец, и вот добрались до конца. Поскольку я не хочу, чтобы Искандриан посадил меня на кол, пойду-ка я лучше отсюда прочь! Я хочу оставить Ианту далеко позади еще до того, как завершится этот день.

– Совсем как я! – влез Нарус. – Я хочу в Тарантию, потому что рассказывают, будто аквилонские дворяне великодушны и очень любят азартные игры.

– Тогда – живите долго! – сказал им Конан на прощанье. – И если вы попадете в ад раньше меня, выпейте там за мое здоровье.

Юлия прижалась к Махаону, и вместе с Нарусом они стали спускаться вниз.

– После всего, что вытворяла здесь эта девушка, мне необходим хороший глоток, – проворчала Карела, – потому что меня до сих пор с души воротит.

Конан задумчиво посмотрел на нее.

– Лично меня тянет в Аргос, потому что говорят, будто там легко навербовать наемников. Идем со мной, Карела. Вместе с тобой мы станем владыками всей страны меньше чем за год.