Чудак! Я бы и сам хотел найти новые документы: пусть даже непонятные, на таком же загадочном языке. Но, кроме этого клочка папируса, у нас пока ничего не было.

Наконец наступил день, когда по распоряжению шефа, которого я так и не видел и даже имени не узнал, нашей группе № 15, как она, оказывается, официально уже именовалась, должны были по графику дать на тридцать шесть часов вычислительную машину. В зал, где она размещалась, меня не пустили.

— Все равно ничего не увидишь, а только будешь мешаться под ногами, — строго сказал мне Михаил.

И я на этот раз не осмелился с ним спорить, только заглянул в зал на машину через полуоткрытую дверь. Но не увидел ничего нового, кроме все тех же пультов с лампочками да загадочных приборов вдоль стен. А потом дверь закрылась, и я отправился домой ждать…

Не знаю, сколько прошло времени до следующего вечера, — вероятно, тридцать шесть не часов, а лет или, может, даже десятилетий. Я услышал Мишкины торопливые шаги и распахнул дверь раньше, чем он успел позвонить. Первым делом впился взглядом в его лицо. Оно было смущенным. Значит, все оказалось липой, очередной трепотней?

— Ну?

— Да дай ты мне раздеться! — сказал он, отпихивая меня в сторону и разматывая шарф. — Понимаешь, очень мало текста, Виктор был прав.

— Где она? — заорал я.

С явным смущением, так не похожим на него, Михаил положил передо мной листок, на котором было написано:

«Возьми …… по-ахейски „благовон“, выжми из нее …… и разбавь …… водой из ……

Добавь …… два ……. возьми …… пива …… одну, зарежь …… нацеди его …… в ту и …… и доверху …… разбавленным …… это размешивай …… не …… пена ……. три …… и …… заговор …… „Сарон, Калафон, …… И …… залпом ……“

— Вот и все, по-моему, не слишком густо. Но ничего не поделаешь, текст уж больно коротенький, куцый, — сказал Михаил так, словно был в чем-то виноват. — Тарабарщина. И, по-моему, не очень интересная: не то страница из поваренной книги, не то рецепт какого-то яда — не случайно тут упоминается слово «заговор» и чьи-то имена.

— Ничего ты не понимаешь в археологии, — решил я его утешить, хотя и сам был разочарован. — Тебе все кажется, будто для нас важнее всего найти какой-нибудь клад. А порой самые обыкновенные черепки от посуды или вот такая запись могут рассказать куда больше важного и интересного, чем находка красивой вазы или золотого кубка. Материальная культура народных масс далекой древности — вот что нас прежде всего интересует: как развивались производительные силы общества, что сеяли на полях, выделывали в мастерских, в какие производственные отношения вступали между собой люди в процессе труда.

— Ну и что же тебе говорит эта куцая расписка, доморощенный Шерлок Холмс?

— Ну, во-первых, я ошибался, принимая это за какую-то хозяйственную опись или реестр. Скорее всего это рецепт, который жрец почему-то хотел засекретить, скрыть от чужих глаз…

— А может, все-таки сообщение о заговоре?

Мишке явно хотелось идти по стопам героев Эдгара По.

Рецепт его не устраивал: какая в нем романтика?

— Да нет, слово «заговор» тут употреблено в смысле «заклинание». А имена явно не греческие, вероятно, какие-то магические божества или демоны.