Через некоторое время он стал слышать голос, зазвучавший в голове, и голос этот казался знакомым, но никак не удавалось совместить его с каким-то именем или лицом.

Ему было нужно остановиться, но он не знал, как. Принц попытался сказать «довольно», но с его уст не слетело ни звука.

И все это время тот голос пытался сказать ему что-то – Олио был уверен, что-то очень важное.

Новые жертвы. Он почувствовал, как падает, но чьи-то руки подхватили его и удержали на ногах. Река огня становилась все шире и шире, в глазах у него все больше и больше меркло, и вот настал момент, когда он уже не видел ничего, кроме этой реки. Ему захотелось войти в нее, покинуть эту юдоль, и не успел он пожелать, как это случилось. Он плыл, уносимый течением реки, и ее воды постепенно покрывали его, пока наконец он не утонул в свете. На миг Олио в последний раз услышал тот голос где-то в затылочной части головы, вновь и вновь повторяющий единственное слово – и узнал в этом голосе свой собственный. А затем голос пропал.

– Пехота не сможет долго такое выдержать, – прокричала Чариона, перекрывая грохот битвы. – Оба наших фланга начинают рушиться. Большая часть пехоты и легкой кавалерии уничтожена. Мы должны задействовать тяжелую кавалерию!

– Нет! – крикнул Гален в ответ. – Еще не время. Центр четтов еще бездействует. Если мы сейчас пустим в ход рыцарей, нам больше нечего будет бросить в бой. Пехота должна продержаться, иначе все погибло.

Оба командующих умолкли и перевели взгляды на Сендаруса. Тот лично посетил каждый фланг и видел, какие они несли потери. Отряд четтов налетал галопом, выпускал залп стрел, а затем отступал, сменяемый другим отрядом. Сам по себе ни один из этих залпов не причинял большого вреда, но в целом они начинали наносить значительные потери и разрушали боевой дух. Все попытки контратаки приводили пока только к уничтожению преследующих частей. Но Гален был прав. Пока Сендарус не узнает, что Линан намерен предпринять в центре, у него не оставалось иного выбора, кроме как сдерживать рыцарей. И все же кое-чем помочь флангам он все-таки мог.

– Уводите лучников с того бугра, – приказал он Чарионе. – Перебросьте их всех на левый фланг. Дальность боя у них выше, чем у конных стрелков. А когда вражеская атака начнет слабеть, переведите их на правый фланг.

Чарионе хотелось услышать совсем не это, но у нее хватило ума понять, что на данном этапе сражения ей ничего большего от Сендаруса не получить, и она поспешила к своим войскам отдавать приказ.

– Это оставит уязвимым наш собственный центр, – указал Гален.

– И представит для Линана соблазнительную цель, – контрдоводом ответил Сендарус. – А как только он сделает ход, мы будем знать, где именно нам задействовать наших рыцарей. Надеюсь, он двинется в бой скорей раньше, чем позже.

Гален молчаливо согласился.

Дженрозе все это казалось таким нереальным. Рядом с ней, сидя на одном из крупных жеребцов, взятых из числа трофейных после победы на Воловьем Языке, Камаль пристально смотрел прямо вперед, иногда чуть поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Лицо его оставалось почти невозмутимым; лишь лоб самую малость морщился, когда он иной раз хмурил брови. Перед собой Дженроза видела лишь редкий строй Красноруких и воинов клана Эйджера. А дальше за ним раздавался приглушенный металлический грохот, похожий на шум, доносящийся на улицу с вовсю работающей кухни. Над равниной медленно плыла туча белой пыли.

Дженроза попыталась увидеть что-то мысленным взором, но там не наблюдалось ничего, кроме ее собственного замешательства.