— Красивое местечко, не правда ли? — спросила Тэнси, ощутимо ткнув Мэгги локтем в бок. — Знаешь, в этом году в июне будет юбилей королевы, будет масса вечеринок, скачки, иллюминация.

Наконец фургоны остановились напротив мрачноватого кирпичного дома в псевдоанглийском стиле. Один из кучеров открыл высокие кованые ворота, отделявшие дом с его прекрасно ухоженным газоном от тротуара, в то время как другие помогали пассажиркам вылезать из фургонов, словно те были придворными дамами.

Леди Косгроув, разумеется, прибыла первой, но, разумеется, не в фургоне, а в дорогом черном двухколесном экипаже. Ока приветствовала каждую иммигрантку теплым рукопожатием и улыбкой, когда они проходили сквозь ворота.

Тэнси вошла прежде Мэгги, сделав книксен и пробормотав: «Ваша светлость».

Мэгги не согнула колен: она не делала этого никогда, за исключением поклонов в конце спектакля, естественно.

— Рада познакомиться, — каким-то деревянным голосом сказала она и направилась по дорожке к дому, но леди Косгроув крепко сжала ее руку.

— Американка, — сказала она несколько более снисходительным тоном. — Скажите еще раз, как ваше имя?

Мэгги проглотила комок в горле.

— Мэгги Чемберлен, мэм, — ответила она.

— Вы оказались очень далеко от дома, дорогая.

Будь на месте леди Косгроув кто-то другой, Мэгги непременно сказала бы что-нибудь дерзкое, учитывая разделявшее их расстояние. Но леди Косгроув ей понравилась, она почувствовала, что эта женщина ласкова и полна участия.

— Да, мэм, — сказала Мэгги. Если бы у нее было больше времени, она могла бы рассказать ее светлости долгую историю того, как она оказалась в Австралии. Мэгги ощущала доверие к этой женщине, но сзади стояли другие. — Думаю, это немногим дальше, чем Англия.

Леди Косгроув улыбнулась и отпустила руку Мэгги.

— Мы еще поговорим, милочка, после того, как вы вымоетесь и что-нибудь перекусите.

Мэгги кивнула, не зная, как объяснить этой доброй женщине о назначенной ей встрече с Риви Маккеной на Джордж-стрит, и поспешила вслед за Тэнси.

Над большими двустворчатыми дверями красовалась надпись «Общество помощи девушкам-иммигранткам». Не утруждая себя стуком в дверь, Тэнси переступила порог, Мэгги последовала за ней. В длинном коридоре их встретили строгого вида горничные, державшие в руках полотенца и куски дешевого желтого мыла. Последовав примеру Тэнси, Мэгги взяла два полотенца, кусок мыла и по широкой лестнице поднялась на второй этаж. Там, в первой комнате направо, походившей скорее на бальную залу, стояли ванны, с трех сторон огороженные ширмами, чтобы придать им видимость уединения.

— Обязательно вымойте голову, — объявила одна из горничных, обращаясь ко всем. Потрескавшиеся красные руки она для солидности держала сцепленными перед собой. — И если у вас есть вши, вы должны сказать об этом. Ее светлость не желает, чтобы вы приносили насекомых в приличные семьи Сиднея. Насекомые. Мэгги была просто вне себя, но прикусила язык и зашла в одну из кабинок во втором ряду. Там она положила на пол свою дорожную сумку, полотенца, мыло и начала раздеваться. Перспектива помыться была настолько заманчивой, что ни о чем другом она и думать не могла, даже о встрече на Джордж-стрит или о том, что Филип Бригз ее явно обманул.

К тому времени, когда Мэгги тщательно отмылась и вылезла из ванной, вытирая голову, в желудке у нее урчало от голода. Казалось, что съеденный вчера на борту судна ужин был так же далеко в прошлом, как и всемирный потоп. К своему неудовольствию, как впрочем, и к облегчению, Мэгги вскоре обнаружила, что ее грубое шерстяное платье и белье забрали, положив вместо них черное бумазейное платье прислуги, а также трусики, нижние юбки и корсет из неотбеленного муслина вместе с парой черных чулок.