Риви медленно отпустил ее дрожащие бедра. И перед тем, как уйти, еще раз обвел языком эту чувствительную точку ее тела. Мэгги лежала, вздрагивая, слишком пораженная и смущенная, чтобы вылезти из-под подушки.

— О Господи, — простонала она, — что я наделала?

Она почувствовала, как Риви встал с кровати, услышала его печальный смешок, а потом и ответ:

— Ничего, что могло бы повредить тебе, — сказал он. — Но, с другой стороны, я, может статься, уже никогда не буду прежним.

Акцент исчез. Когда Мэгги это заметила, она не могла понять, зачем так сильно прижимает к лицу подушку. Еще до того, как она успела это понять, подушку отшвырнули прочь, и она с мягким шлепком приземлилась где-то в другом конце фургона.

— Ты не изменишь того, что случилось, если задушишь себя, — заметил Риви.

Мэгги вскочила, забыв свое унижение и восхитительное, пресыщенное чувство, владевшее ее телом в момент величайшего удовлетворения, и поняла, что если она, возможно, и ослепла, не различая ничего в этой беспросветной тьме, то Риви все видел.

— У тебя, должно быть, кошачьи глаза!

Риви засмеялся, но как-то хрипло, словно испытывал какую-то боль.

— Наволочка на подушке белая, Мэгги. А кроме того, ты меня ударила, когда доставала ее из-под головы, чтобы…

Мэгги завыла от стыда и залезла под покрывало. Если в темноте наволочка белая, то и ее кожа, вероятно, тоже.

— Ты меня видел! — бросила она ему из-под одеяла.

— Я сделал больше, чем просто видел тебя, любовь моя, — отозвался Риви.

Мэгги снова услышала дождь, который полил сильнее. Она сорвала с лица одеяло, забыв, что ее тело может бледным светом мерцать во мраке.

— Ты покидаешь меня? — прошипела она.

— Если я этого не сделаю, Янки, то мы оба пожалеем, — ответил Риви, а потом послышался всплеск: он выпрыгнул из фургона. Когда Риви закрыл полотняный полог, звук барабанящего дождя немного стих.

Мэгги снова легла, натянув одеяло до самого носа. Наиболее разумным сейчас было бы, конечно, выбраться из узкой постели Риви Маккены, натянуть одежду, какой бы сырой она ни была, и уйти. Но беда в том, что разумные поступки начисто лишены привлекательности. Сырая одежда будет холодной, а на улице по-прежнему лил дождь. Если Мэгги и уйдет из теплого, хотя и скандального святилища фургона, то куда она сможет пойти? Найти Тэнси не представлялось возможным, так как этот маленький бесенок мог быть сейчас в тысяче и одном месте, а мысль о том, чтобы отдать себя на милость проповедников геенны огненной, представлялась ей наихудшей перспективой. Но куда как хуже, если в припадке похоти вернется Риви. Свернувшись калачиком под одеялом, со спутанными волосами, Мэгги улыбнулась, представив себе Риви в припадке похоти. Перспектива была весьма заманчивой. Согревшись под одеялом и чувствуя, что тело ее сделалось мягким и как бы без единой косточки, да еще и взлелеянным в придачу, Мэгги зевнула и закрыла глаза. А еще через минуту она сладко спала, не тревожимая никакими снами, даже эротическими.

Было много мест, где Риви мог бы поспать и утолить желания, терзавшие его, но в конце концов после почти часового шатания под дождем он вернулся к своему фургону и залез внутрь.

Мэгги спала — он догадался об этом по ее ровному дыханию. Риви улыбнулся про себя, стащив промокшую одежду и швырнув ее в угол. Кровать была одна, а спать на полу было чертовски холодно, поэтому он забрался под одеяла рядом с Мэгги и прижался к ней. Ему просто нужно контролировать себя, вот и все. Когда его ледяное тело коснулось ее, Мэгги поежилась, но не проснулась.