Взглянув на огромную гору, живописно очерченную на фоне звездного неба, высоко, почти на вершине, она увидела свет. Он был слабым, едва заметным, и она сначала подумала, что ошиблась. Но вот вспыхнуло еще несколько огоньков, которые по мере приближения увеличивались. В темноте блестели вспышки огней, сливающиеся почти в светящуюся реку.

Теперь Алида услышала, что музыка зазвучала громче, и нежный, мечтательный вальс сменился мелодией, которая всегда ассоциировалась у нее с Россией. Эта музыка бередила чувства и вызывала восторг и возбуждение.

Огни все приближались, и наконец Алида увидела среди деревьев пламя огромного костра. Огонь поднимался высоко к небу, а вокруг него весело танцевали мужчины и женщины в национальных костюмах.

Алиду настолько влекли звуки музыки, что ей казалось, будто она и сама танцует вокруг огня. Возбужденная, она схватила руку князя и впилась глазами в кружащиеся фигуры и мерцающие огни. Она чувствовала, что князь наблюдает за ней, за ее открытым от возбуждения ртом, за ее профилем, красиво очерченным на фоне белого меха капора.

— Огонь на снегу! Я всегда хотел показать его тебе, моя любимая!

— А я не поняла, что ты имел в виду, когда сказал это, глядя из окон дворца!

— Но теперь ты понимаешь, что это не сказка?

— Я думала, речь шла о каком-то символическом огне!

— Мне хочется пробудить этот огонь в тебе, моя любовь. Огонь нашей любви, который выжжет из нашей жизни все холодное, жестокое, безобразное и принесет нам радость обладания друг другом.

Языки пламени поднимались все выше к звездам, и танец становился все быстрее. Фигуры танцоров казались летящими по воздуху, и слышались торжествующие, жизнерадостные голоса.

Сердце Алиды билось в такт музыке, она вся трепетала от восторга. Это ощущение усилилось, когда она почувствовала прикосновение рук князя, вызвавших в ней доселе неизведанные чувства.

Сани тронулись в обратный путь, и вскоре они уже оказались снова во дворце, в зимнем саду, где благоухали фиалки и куда еще доносилась музыка.

Свет в саду стал серебристым, и в нем серебряными звездочками мерцали апельсиновые цветы.

Алида чувствовала на себе восхищенный взгляд мужа, когда тот нежно развязывал ленты ее капора. Меховые покрывала, шубы и шапки куда-то таинственно исчезли, и они остались лишь под белым атласным покрывалом. Князь медленно развязал пояс ее туники. Сердце Алиды забилось от волнения, ее грудь высоко вздымалась код мягким шелком.

Князь долго смотрел на нее, потом очень ласково сказал:

— Ты — мое сердце, моя душа, вся моя жизнь!

Он обнажил ее плечо и поцеловал шрам от пули князя Ивана.

— Нет… пожалуйста! — взмолилась Алида. — Я не хочу, чтобы ты смотрел на него! Он отвратителен!

— Он прекрасен! Это украшение любви, моя дорогая! К этому следу я всегда буду относиться с почтением: ведь он спас мне жизнь!

Он очень нежно поцеловал ее, и его губы опустились ниже по ее белой коже. Алида почувствовала дрожь от доселе неведомого волнения.

— Ты дрожишь? — спросил он.

— Да… ты же чувствуешь…

Князь поцеловал маленькую ложбинку на ее груди.

— Это мое — все мое! — шептал он.

Его рука ласкала ее грудь, а губы целовали нежную шею. Алида ощущала, как охвативший ее трепет превращается в огонь.

Словно угадав ее состояние, князь промолвил:

— Я научу тебя, моя прелесть, гореть от восторга любви, чтобы больше не было пугающего тебя холодного снега, а только тепло чудесного огня!

Его поцелуи пробудили в Алиде неудержимое желание, которое она по своей невинности не совсем понимала, но ей хотелось, чтобы он продолжал ласкать ее, крепче прижимал к себе и прильнул к ее губам.