— Теперь попытайся встать, — сказал он.

— Псих ненормальный, — выдохнул я.

— Если ты не встанешь, я примусь за твою физиономию.

Шатаясь, я с трудом поднялся; Моя левая рука безжизненно повисла, спина, по-видимому, представляла собой кровавое месиво. Я всхлипывал.

Умар снова обошел вокруг меня, очевидно, оценивая мое состояние.

— Теперь ноги, — сказал Абу Адиль.

— Слушаюсь, о шейх. — Сукин сын стал хлестать меня по ногам, и я снова упал. — Встать! — прокричал Умар. — Встать!

Он продолжал бить, пока мои ноги не покрылись сплошными рубцами.

— Я отплачу тебе! — прохрипел я. — Клянусь Пророком, я тебя из-под земли достану.

Истязание продолжалось до тех пор, пока на мне не осталось живого места. Умар пощадил только голову, так как Абу Адиль не хотел испортить качество записи. Когда старик решил, что с меня довольно, он велел Умару остановиться.

— Привяжи его, — велел Абу Адиль.

Я смотрел, приподняв голову. Казалось, что это не я, а кто-то совсем посторонний издалека наблюдает за происходящим в комнате. Мои мускулы подергивались болезненными судорогами, многочисленные раны посылали в мозг сигналы боли. Боль создала преграду между моим сознанием и бренной оболочкой. Мой разум осознавал невыносимое страдание, достаточное для наступления шока. Я осыпал своих мучителей мольбами и проклятиями, умоляя вернуть мне дэдди, блокирующие боль.

Умар только посмеивался. Он подошел к столику на колесиках и стал возиться с оборудованием. Затем приблизился ко мне с большим блестящим модди, вроде того, что я использовал, играя в

Транспекс. Умар опустился на колени рядом со мной и показал его мне.

— А теперь я подключу его к тебе, — сказал он. — И запишу твои ощущения.

Я еле дышал.

— Сволочи, — задыхаясь, прошептал я.

Умар включил хромированный модди в одно гнездо.

— Это совсем не больно, — сказал он.

— Я убью тебя, — пробормотал я. — Ты умрешь, как собака.

Абу Адиль все еще не выпускал игломет из рук, но сейчас я не был способен на героические действия. Умар наклонился и, заломив мне руки за спину, защелкнул на моих запястьях наручники. Я чувствовал, что теряю сознание, и мотал головой из стороны в сторону, чтобы этого не случилось. Я не хотел отключаться, чтобы не оказаться полностью в их власти, хотя, кажется, они и так могли сделать со мной все, что угодно.

После этого Умар прицепил наручники к крючку и потянул за веревку. Шатаясь, я поднялся на ноги. Он перебросил веревку через железный брус, торчащий из стены высоко над моей головой. Кажется, я понял, что он замышляет.

— Аллах! — закричал я.

Умар потянул за веревку, и я встал на цыпочки, с руками, поднятыми за спиной. Он потянул еще, и я повис в воздухе. От тяжести тела мои суставы затрещали.

Боль была такой невыносимой, что я боялся дышать полной грудью. Я попытался отключиться, потом запросил пощады и, наконец, смерти.

— Включай модди, — произнес Абу Адиль. Его голос, казалось, доносился издалека, словно с вершины горы или из глубины океана.

— Я нашел спасение у Повелителя Закатов, — бормотал я, повторяя эту фразу как заклинание.

Умар забрался на стул, держа в руке серый модди с «Синдромом Д», который я принес в подарок, и включил его во второе гнездо.

Он свисал с потолка, но не знал почему. Его мучения были ужасны.

— Во имя Аллаха, помогите! — закричал он, но понял, что от этого боль усиливается.