— Джанне говорит, что есть островитяне Чейзенов, рассказывающие о последней битве между захватчиками и неким неведомым колдуном, — с трудом произнес Кейда.

— Они обезумели от страха, жажды и голода, так можно ли быть уверенным, что они видели, а чего нет? — небрежно отмахнувшись от этого вопроса, Дев страдальчески заковылял по палубе к Кейде. — Ты от меня так легко не избавишься. Ты должен мне, и немало. Не забывай. Хорошо, что эти дикарские колдуны не жаждали черепахового панциря и жемчуга, а не то едва ли удалось бы заставить тебя заплатить мне ими под звездами нового года. — Он проковылял мимо Кейды и уселся у руля. — Тебе и девочке лучше бы поднять парус, если хочешь, чтобы мы успели в воды Чейзенов до прихода ночи.

Кейда посмотрел на Ризалу.

— Мы сможем найти для тебя корабль, идущий на север, я уверен.

— Шеку Кулу понадобится полный доклад, а не половина, — сказала она, пытаясь подражать Деву с его игривой небрежностью. — Он захочет узнать, что ты прочно утвердился во владении Чейзен.

— Будем надеяться, что ты сможешь доставить эту весть на север довольно скоро. — Кейда задумчиво поглядел на кольцо с тайнописью.

— Чем скорее мы выступим, тем скорее делу конец, — подбодрила его девушка.

Не тратя времени и сил на ответ, Кейда взялся за тяжелые кормовые весла, чтобы развернуть кораблик, меж тем как Ризала занялась парусами. Дев хлопотал у руля в беззаботном молчании. Как только «Амигал» направился в открытое море, Кейда прошел на нос и встал там наедине со своими мыслями.

Как могла она быть такой черствой, такой безжалостной? Ее железная воля не вызывает такого восхищения теперь, когда она оборотилась против тебя, а не против врагов твоего владения? Рекха, конечно же, во всем заодно с Джанне. Я всегда знал, что у нее не возникнет вопросов, если дойдет до выбора между мной и детьми. А Сэйн — ну что же, едва ли у меня было достаточно времени, чтобы требовать от нее верности.

Как я могу требовать верности от любого из них, когда и вправду совершил все, в чем обвинила меня Джанне? Или я неверно истолковал знамения, в том числе и звездные, что привело меня к этому? Не верю. Но так ли уж неожиданно, что надо платить немалую цену за союз с волшебником, пусть даже мои намерения были чисты? Не сам ли я навлек это на себя? Если бы мои намерения не были чисты, возможно, я был бы теперь мертв, меня убил бы яд в моллюсках.

А что если у Сиркета есть на это право? Он не погряз в скверне волшебства, как это вышло со мной. Конечно, слишком много правды в том, что сказала Джанне, чтобы от этого отмахиваться. Если никто не востребует владение Чейзен, нам не нужны захватчики, чтобы принести беду в южные пределы; мы сами ее принесем.

Что теперь? Посмею ли я нынче ночью искать знамения среди звезд? Следует ли мне изучать небеса и все приметы природы вокруг меня? Как я стану толковать, когда у меня нет никаких чувств к этому владению Чейзен, никакого права на его людей и никаких представлений, что теперь может случиться?