– Наверняка. Но, очевидно, он считает, что Джеймси говорит небылицы, чтобы выгородить себя, и это не имеет никакого отношения к отелю. Ну, основная часть допросов закончена, и полиция помалкивает. Едва ли можно ожидать, что Билл, майор Персимон, испортит сезон, а возможно, и разорит отель.

– Думаю, нельзя.

Я загасила сигарету и встала. Он тоже поднялся и смотрел на меня.

– Надеюсь, все это не очень вас огорчило, – сказал он неуклюже.

– Если и да, едва ли это важно. Вот бедный ребенок, который идет на смерть в горы, одетый во все лучшее… – Я закусила губу и ударила ногой по пучку вереска, затем подняла голову и посмотрела прямо на него. – Только скажите, какие джентльмены были в этом отеле тринадцатого мая.

Голубые глаза спокойно встретили мой взгляд.

– Все те, – ответил он без выражения, – которые находятся здесь теперь, за исключением шофера мисс Мэйлинг.

– И у кого из вас, – спросила я голосом следователя, чувствуя себя несчастной и в то же время глупой, – есть алиби?

– Ни у кого, насколько я знаю. – Он нисколько не возмутился тем, что я включила его в число подозреваемых, что сделало эту историю окончательно ужасной. – Два парня из лагеря у реки клянутся, что были вместе. Третий нет. За полковника Каудрей-Симпсона и Билла Персимона ручаются жены, но это, конечно, имеет мало значения. Корриган и Брейн отсутствовали – рыбачили на озере Лох ан Атейн.

– В полночь?

– Так делают очень многие. В это время года совсем темно практически не бывает.

– Значит, они были вместе?

– Нет. Разошлись в разные места где-то около одиннадцати и в разное время вернулись в отель. Миссис Корриган говорит, что ее муж вернулся задолго до полуночи.

Странная нотка в его голосе заставила меня грубо уточнить:

– Вы ей не верите?

– Я так не сказал. Только думаю, что немало ему пришлось ходить, чтобы вернуться к полуночи. Это озеро находится в миле от конца Грейтхич, и дорога очень трудная.

– Он сам вошел в отель?

– Дверь открыта всю ночь.

– Очень мило, – сказала я. – А мистер Гей?

– Он был в кровати. Такое алиби очень трудно опровергнуть.

– Или доказать.

– Как хотите. У меня такое же.

– Ой, простите, – сказала я и вдруг почувствовала себя беспомощной. – Это… фантастично, не так ли? Во всяком случае, не могу поверить… У меня нет права допрашивать вас, словно вы подозреваемый номер один. Искренне сожалею…

Он хихикнул.

– Все в порядке. В конце концов, это ваше дело, оставаться ли здесь. Вам судить, с кем, если вообще есть такой, безопасно.

Я приложила руку к щеке.

– Боже мой… Вероятно. Не подумала.

Он сказал быстро, с раскаянием:

– И я дурак. Заговорил прежде, чем мы вернулись к огням и людям… Пойдемте. – Он взял меня за руку и помог перейти через россыпь камней. – Вернемся в отель. В конце концов, исходя из того, что вы знаете, можно и меня считать подозреваемым номер один. Пойдемте здесь. Вдоль вершины есть тропинка. Немного пройдем поверху, а потом спустимся.

Я шла за ним, а мое сердце, как это ни удивительно, отчаянно колотилось. Заметно стемнело. Сзади светился запад, впереди призрачная луна плыла в бесконечном небе, а Блейвен устремлялся вниз, будто в падении. Его грозные очертания странно повторяла неясная тень перед нами, как раз на тропинке… Высокая груда на вереске отмечала вершину горы.