– Вы что?! – дурным голосом орал мужчина, несмотря на всю свою благородную внешность. – Что себе позволяете?! Это вы халтуру работой называете? Где этот придурок, начальник ваш? Зачем он мне смазливую бабенку прислал, задом, что ли, вертеть! Я на дурака похож, да?! Без баб раньше работали и дальше как-нибудь обойдемся! Баба должна дома сидеть и детей воспитывать, а не лезть не в свое дело! Пошла вон отсюда, вертихвостка!

Надо сказать, что уже при словах про бабенку, вертящую задом, на глазах у Панкратьевой закипели слезы.

«Господи, господи, только бы не разреветься», – твердила она про себя, и от этого становилось еще хуже, слезы предательски скапливались в уголках глаз, собираясь бесстыдно поползти к носу. И в этот момент Панкратьева вдруг внезапно вспомнила про свое волшебное оружие. Сразу полегчало, слезы остановились. Панкратьева сконцентрировалась в области третьего глаза и к моменту окончания фразы про вертихвостку шарахнула большим золотистым шаром прямо по благородной седине вопящего противника. Шар получился действительно золотистым, как бы покрашенным золотой красочкой из детства Ани Панкратьевой. Тогда в маленьких пластиковых коробочках продавалось два вида этой волшебной чудесной краски – золотая и серебряная. Шар полетел довольно быстро, и в момент, когда он ударил в голову противника, Воронин странно дернулся и внезапно замолчал. Панкратьевой, как ни странно, уже совершенно расхотелось реветь, и во внезапно наступившей тишине она спокойным голосом произнесла:

– Да! Это дело надо перекурить. Предлагаю прерваться минут на пятнадцать.

Анна Сергеевна встала, взяла из портфеля сигареты и пошла к выходу. Следом потянулись остальные.

В приемной ее уже ждала Лидочка с валерьянкой в стаканчике. Проходя мимо Лиды, Панкратьева взяла стаканчик и хряпнула валерьянку, как будто это была рюмка водки.

– Лучше б водочки! – сказала она Лиде и засмеялась.

– Так у меня и водочка есть, от Сергей Павловича осталась!

– Спасибо, Лидуш, нельзя, а то мало того что я вертихвостка, так еще и алкоголичкой сделаюсь.

Панкратьева вышла на лестницу, где на площадке уже давно организовалось место для курения особо важных персон, приглашенных на совещание в директорский кабинет. Случалось, при старом директоре совещание во главе с самим директором плавно перетекало в эту курилку.

Несмотря на внешнее спокойствие, руки у Панкратьевой тряслись, и ей никак было не одолеть замок зажигалки, но вовремя подоспевший главный инженер завода Сергиенко быстро исправил эту ситуацию.

– Ань! Не переживай, давай я тебе портфель с документами вынесу, а мы с ребятами потом тебе как-нибудь все бумаги подпишем, обещаю, – сказал он, закуривая свою сигарету.

– Спасибо, не надо, я сама, – решительно сказала Панкратьева. – Сейчас покурю. Да и валерьяночка подействует.

– Ну смотри, он у нас и вправду бешеный. Многие уже работу подыскивают. Говорят, раньше вроде нормальный мужик был, а потом как с цепи сорвался.

– Да он и выглядит нормальным. Но, ты знаешь, наш Дубов тоже с виду рубаха-парень, а как накатит на него незнамо что, так орет как резаный, ногами топает.