– Отдохните покудова, Петр Самсонович, я сам обслужу покупателей, – произнес Карл Фаберже.

Петр Самсонович выглядел сконфуженным.

– Карл Густавович, мы уже знаем о решении… Не обессудьте. Только вы на нас можете всецело положиться, все будет так же, как и раньше, чего бы они там ни решили. Все это ваше, а нам чужого не надобно.

– Будем надеяться, что все образуется. Россия еще и не такие смутные времена переживала. А вы ступайте, отдохните, милейший Петр Самсонович.

– Как скажете, Карл Густавович, – не посмел перечить верный работник и удалился в служебное помещение.

В холле магазина послышался громкий мужской смех, ему отозвался смех женский – задиристый, звонкий, молодой. Видать, из новых господ, аристократы ведут себя куда сдержаннее. В следующую секунду колокольчик на двери предусмотрительно дзинькнул и в зал вошел матрос в бушлате с курсисткой лет двадцати, бережно поддерживая ее под руку. Глаза матроса скользнули по прилавкам с выставленными драгоценностями, задержали взгляд на огромных напольных часах, стоявших в самом углу магазина, после чего он обратился к Фаберже, приветливо улыбавшемуся:

– Хорошо живут господа! Посмотри, Фекла, какая красота! Раньше все это только буржуи могли купить, а теперь и простому народу доступно. Тяжело тебе было, старик, жить при господской власти, а? – спросил он у Карла Густавовича, стоявшего за прилавком. – Эксплуатировали небось нещадно?

– Ничего… Я не жалуюсь, – сдержанно ответил Фаберже.

– Буржуи все себе забирали, а тебе только крохи перепадали, – наседал матрос. Карл Густавович молча пожал плечами. – А ты, я погляжу, не очень-то разговорчивый. Ладно… Вот что, – наклонился он к застекленной витрине, на которой на красных бархатных подушечках лежали диадемы, украшенные изумрудами и сапфирами, бриллиантовые ожерелья в несколько аккуратных рядов, сверкая гранями, в небольших коробочках покоились кольца и перстни. – Чего бы ты мне посоветовал купить, старик? Барышню свою хочу порадовать.

– Сколько лет вашей барышне? – серьезно спросил Фаберже.

– Ха-ха! – громко рассмеялся матрос. Его натура дышала первобытной жизнеутверждающей силой, а фигурой он напоминал крейсер, вошедший в небольшую тихую гавань. Во вместительном зале почему-то вдруг сразу стало тесновато. – Ты думаешь, я спрашиваю паспорт у своих марух? А ты, старик, однако, забавный… А может, ты глаз положил на мою барышню, вот и интересуешься? Так признавайся, я нежадный, могу и уступить.

– Вы не так меня поняли, молодой человек, – слегка нахмурился Карл Густавович. – Дело в том, что каждое украшение предназначено для женщин разных возрастов и разного темперамента. Одним подходит сапфир, другим подойдет бриллиант… Например, вот эта диадема с сапфиром очень подойдет голубоглазым барышням двадцати лет. Вот это рубиновое колье – для женщин почтенных, имеющих положение в обществе. Его следует носить на какие-нибудь официальные приемы… А вот этот золотой браслет с двенадцатью бриллиантами будет к лицу белокурой замужней женщине… Полагаю, вы хотите приобрести какое-нибудь небольшое колечко? – заинтересованно спросил Фаберже. – У нас их очень большой выбор. Я бы рекомендовал вашей барышне вот это золотое кольцо с небольшим изумрудом, как раз под цвет ее глаз. Оно очень изящное и не столь уж дорогое. – Заметив, как матрос слегка поморщился, быстро продолжил: – Можно и другое, без драгоценного камушка.