Тогда бланкисты и революционные республиканцы готовят новое восстание. Бланки не считает его своевременным, он устраняется от руководства, хотя и не возражает против действий Тридона, Ферре, Вайяна и членов Интернационала, увлеченных идеей свержения правительства. 21 января национальные гвардейцы захватывают тюрьму Мазас, освобождают политических заключенных, которых посадили за дело 31 октября. Они стекаются 22 января к площади перед Ратушей.

Бланки считает затею безумием, но в этот день все же приходит в кафе около Ратуши. Душа революционера надеется на что-то даже в безнадежной ситуации. Сегодня, как, в сущности, и в ходе других революционных кризисов, Бланки верит в какой-то счастливый случай! Нет и намека на то, чтобы тщательно готовить события, опираясь на массы. Бланки постоянно замкнут в узком кругу своих немногочисленных преданных сторонников, которые действуют на свой страх и риск. В конечном счете в каждом революционном конфликте реакционеры лишь использовали мифический облик «грозного» заговорщика в качестве пугала, помогавшего всегда передавать власть самым надежным противникам социальной революции, самым консервативным политикам...

Но зато правительство сегодня подготовилось. Ратуша до отказа заполнена верными ему солдатами. Когда раздались крики: «Долой перемирие! Война до конца! Да здравствует Коммуна!» — из Ратуши открывают огонь по толпе гвардейцев, не имеющей никакого укрытия, но отвечающей на огонь. На мостовой остается шесть убитых, двадцать раненых. Бланки наблюдает это новое поражение.

В тот же вечер правительство принимает решение, и Жюль Фавр ведет переговоры с немцами. 28 января он подписывает перемирие на двадцать один день, чтобы провести выборы в Национальное собрание. Подписание перемирия вызвало такое сильное возмущение в Париже, что части Национальной гвардии X, XIII, XX округов Парижа задумали 29 января свергнуть правительство капитулянтов и захватить восточные форты, защищавшие подступы к Парижу. Однако Бланки, ошеломленный происходящим, и Флуранс отказались примкнуть к этому плану, и он не был осуществлен.

Бланки не ждет ничего хорошего от выборов, назначенных на 8 февраля. Он уверен, что, как и в 1848 году, провинция даст большинство, которое выступит против революционного Парижа. Как всегда, он против всеобщих выборов. Однако Бланки выдвинут кандидатом в депутаты. Вокруг его имени после событий 31 октября снова поднимается злобная кампания. Его изображают неисправимым мятежником, смертельным врагом всякого порядка и вечным неудачником, из-за которого проваливается любое дело. Он собирает 53 тысячи голосов, а для избрания необходимо 68 тысяч. Тридон и Реньяр тоже не избраны, но получили больше. Мартин Бернар, вместе с которым Бланки действовал 12 мая 1839 года, а потом сидел в Мон-Сен-Мшпель, получил свыше 100 тысяч голосов. Избраны Ранк, Лангдуа, Клемансо, Ледрю-Роллен. Все эти люди сделали для революции гораздо меньше Бланки, но почему же они пользуются большей популярностью? Бланки с горечью обдумывает свою несчастную революционную судьбу. Несмотря ни на что, надо продолжать борьбу.

И Бланки пишет свое «Последнее слово», отпечатанное в виде отдельной листовки 12 февраля. Это страстный протест против капитуляции. Бланки убеждает, доказывает, что капитуляция и позорный мир не были неизбежными, что Франция могла победить. В этом интереснейшем документе Бланки пишет не только о том, что произошло в действительности, но главным образом о том, что, по его мнению, могло бы быть сделано в решающие две недели от создания правительства «национальной обороны» до того, как прусские войска подошли к Парижу, то есть с 5 по 18 сентября 1870 года. Собственно, он как бы рассказывает о том, что он сделал бы сам, будучи во главе правительства, за две недели, предопределившие все события последующих месяцев. Он рисует блестящую, как ему кажется, ретроспективную альтернативу плачевному бездействию правительства, погубившего Францию.