Все же следует заметить, что за 5–6 дней до начала открытия сезона охоты в полях уже практически не остается неубранных участков. А если где-то случайно и осталась несжатая полоса, то разве не будут на ней вытоптаны хлеба, когда охоту разрешат? Кстати, потрава хлебов или иных сельскохозяйственных культур вовсе не является преступлением, подпадающим под юрисдикцию законов об охоте!

Что же касается воспроизводства дичи, то сей процесс происходит в то время, когда в поле и выйти-то невозможно, ибо рискуешь запутаться в высоких цветущих травах или, с превеликим трудом передвигая ноги, бродить среди недозрелых злаков.

Совершенно очевидно, что всякий уважающий право собственности охотник, тоже, кстати, весьма озабоченный тем, чтобы и его личные права не нарушались, не совершит столь варварский поступок, как вытаптывание посевов.

Так чему же верить? Как должен поступить судья?

Согласитесь, дорогие читатели, что я был прав, когда утверждал, что хотя текст закона и кажется предельно ясным и понятным, но при его применении дело часто запутывается настолько, будто прозрачная жидкость по мановению палочки злой волшебницы превратилась в густые чернила.

Но, как бы там ни было и как бы это ни шло вразрез с намерениями кассационного суда, мы ведь как отправились с нашими собачками осмотреть поля накануне великого дня, так сказать, проинспектировать «поле битвы», так и будем делать это и впредь. Не так ли, дорогие читатели?

Теперь, когда нам, к счастью, известно, что такое охота, когда мы пришли к согласию по данному вопросу, ознакомимся вкратце с условиями, при которых человек может осуществить свое право охотиться. Для начала, пожалуй, если это только возможно, проясним, что же представляют собой огороженные участки, упомянутые в статье 2 закона об охоте от 3 мая 1844 года.

Прежде всего следует иметь в виду, что правом охотиться обладает не фермер, а землевладелец, если только в арендном договоре нет особых положений на сей счет. Правда, за фермером оставлено право охотиться на небольшом участке, примыкающем непосредственно к его жилищу.

Надо помнить, что землевладелец или арендатор охотничьих угодий имеет право приказать обсадить участок колючим кустарником.

И последнее: фермер имеет право сооружать на своих землях изгороди и решетки, чтобы защитить посевы от набегов прожорливых животных и птиц из соседних лесов, но он обязан также устроить в изгородях особые проходы, которые позволили бы землевладельцу, то есть человеку, обладающему правом охотиться, свободно перемещаться по данному участку. Так говорится в решении, вынесенном судом Мелёна 25 января 1877 года.

Исключение, сделанное законодателями для землевладельца, который по закону может охотиться в любое время года и без охотничьего удостоверения на своем участке, непосредственно примыкающем к его жилищу, вовсе не является привилегией, а в конечном счете есть всего лишь признание священного принципа неприкосновенности жилища.

Чтобы иметь возможность во всей полноте воспользоваться этим драгоценным правом, землевладельцы и все остальные члены общества должны договориться, что следует понимать под терминами «изгородь» и «жилище».

И вот по этому-то вопросу, как и по многим другим, наши юристы не могут прийти к согласию.

В каком же случае изгородь вполне отвечает требованиям соответствующей статьи нашего закона?

Оказывается, простого ряда вбитых в землю кольев, скрепленных железной проволокой, недостаточно, чтобы считаться изгородью. Пусть так. А что скажут наши крючкотворы о железной решетке высотой в полтора, а то и в два метра? Не знаю.