– А все-таки? – инспектор Йорам проигнорировал последний вопрос. – Как вы догадались, что убитый – Аркадий Вассерман?

– У него бумажник выпал, – ответил Розовски. – А из бумажника – визитная карточка. Я же не слепой, нагнулся, прочитал. Так что? Я могу идти?

Инспектор Йорам вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Можете, – инспектор протянул Натаниэлю его документы. – Кстати, – спросил вдруг он, – Вы вооружены?

– А зачем? – спросил в свою очередь Натаниэль. – Я ведь не знал, что именно потребуется. За дела, связанные с необходимостью применять оружие, я по возможности не берусь.

– По возможности, – повторил Йорам.

– Ну да, – и доверительно понизив голос, Розовски добавил: – Мне это еще в полиции надоело. Таскайся с этими железками, потом отчитывайся. Плюс чистка. Вот чистка – самое неприятное. Так что… – он развел руками и улыбнулся.

Инспектор выразительно посмотрел на просторную куртку, которую Розовски надел именно для того, чтобы наличие револьвера не было заметно. Под этой курткой можно было незаметно пронести даже гранатомет.

– Мерзну в машине, – пожаловался Натаниэль, не дав ему открыть рта. – Кондиционер барахлит, приходится открывать окна, – он широко распахнул куртку, и Йорам убедился, что оружия при детективе действительно не было.

– Но дома у вас оружие есть? – все-таки уточнил Йорам.

– Дома? Дома, конечно, есть. «Кольт». 38-й калибр. Храню как память о прежних боевых годах, – гордо ответил Натаниэль.

– В полицейском управлении имеются его баллистические характеристики? – хмуро спросил инспектор. Он явно капитулировал перед многословием задержанного.

– А как же! – соврал Розовски. – Конечно, есть.

От последнего вопроса у него окончательно испортилось настроение. Вообще, Розовски терпеть не мог врать полицейским – в том числе и из профессиональной солидарности. А чем дальше, тем больше приходилось этим заниматься. Одному только старому другу Ронену (спасибо, выручил сегодня) он наплел столько басен, что… Наверное, поэтому, когда Йорам наконец отпустил его небрежным движением руки, он долго не мог завести машину.

– Это вопрос принципа, – заявлял он. – У каждого человека должен быть хотя бы один принцип. Тогда жизнь будет гораздо лучше.

Однако необходимость быстрых передвижений вынуждала его частично поступаться громогласно провозглашенным принципом. Время от времени он просто-напросто бесцеремонно изымал у своего помощника ключи от его автомобиля. И каждый раз Алексу Маркину приходилось являться вечером к шефу домой за своей видавшей виды «Субару». Маркин привык к этому и очень удивился, увидев шефа, входящего в офис агентства. Они с Офрой ожидали возвращения Натаниэля не раньше завтрашнего полудня. Переглянувшись, помощник и секретарша немедленно уткнулись каждый в свои бумаги: Натаниэль имел обыкновение начинать свое появление на работе с нотаций по поводу бездельников, окопавшихся в агентстве и сосущих его кровь. Сегодня и эта традиция была нарушена. Розовски прошел в свой кабинет молча, плотно прикрыл за собой дверь, и Алекс встревожился по-настоящему.

– Пойди, узнай. По-моему, он здорово не в себе, – сказала Офра. – А я сварю вам кофе.

Подобное предложение могло означать только, что Офра тоже встревожилась не на шутку.

При появлении помощника Розовски, опять-таки, не задавая никаких вопросов, молча выложил на стол ключи.