Да, повторяется старая московская история – те же загадки, та же таинственность.

– Передайте Эдуарду Михайловичу, что разговор вплотную касается его приемной дочери Олеси.

– Назовите, пожалуйста, номер вашего телефона, вам перезвонят, – на сей раз ответили почти мгновенно.

– Я звоню из номера гостиницы «Россия», – Игорь продиктовал номер телефона со вставленной в аппарат бумажки.

– Принято! Ждите, пожалуйста, вам обязательно позвонят!

Пожалуйста, дольше ждали! Игорь закурил «Данхилл» и от нечего делать включил телевизор. Перебрал каналы: «НТВ», «2x2», ОРТ, Российский... ничего интересного. Зазвонил телефон. Он выключил телевизор, метнулся к аппарату, схватил трубку.

– Алло! – спокойный, этакий вальяжный голос. – С кем я говорю?

– Вы меня знаете, Эдуард Михайлович, но по телефону вряд ли вспомните. Я не так давно разговаривал с вашей дочерью...

– Где вы с ней разговаривали? – быстро перебил он Игоря.

– Простите, но это не телефонный разговор.

– Тогда вот что: вы местный? Нет? Берите такси, езжайте по шоссе Энтузиастов до улицы Плеханова. Там, возле автозаправки, свернете вправо и подъедете к красному кирпичному зданию старой постройки. Вас встретят. Да, еще: таксисту скажете – оплата на месте – двойная!

Он и здесь остался верен созданному имиджу – добрый старый меценат. Что ж, поехали, посмотрим, куда ты нас заведешь, шоссе Энтузиастов.

Приехали к красному дому, как и было сказано, возле которого переминались с ноги на нoгy пяток «мэнов» образца 1990 года – ни дать ни взять – охрана Агафонова пятилетней давности, во время последней его встречи с Игорем Весниным, тогдашним старлеем угро. Они‑то и расплатились с водителем, а затем, вежливо обстучав Игоревы карманы, бока и грудь, проводили его на второй этаж в не очень роскошную квартиру – явно снятую на время беседы тет‑а‑тет. Агафонов уже был там – сидел в темном вязаном халате перед столиком, ставленным напитками и закуской на любой вкус.

– Проходите, молодой человек, и присаживайтесь! – Эдуард Михайлович указал на кресло напротив. Вежливости в обращении за прошедшие годы он не изменил, как не претерпел изменений и сам: чисто выбритое, без единой морщинки лицо, аккуратная прическа и высокая, подтянутая фигура удивительно сохранившегося для шестидесяти пяти лет мужчины, которого язык не поворачивался назвать стариком. Возраст выдавали лишь поседевшие виски и некрашеные серебристые волосы.

Опускаясь в кресло напротив окна, Игорь мельком взглянул в него и успел заметить за недалекой трубой котельной притаившегося снайпера, разглядывающего его сквозь оптику прицела.

– Ваш? – указал на него Игорь.

– А вы глазасты, молодой человек! – не поворачивая головы к окну, констатировал Агафонов.

– Жизнь пошла такая: хочешь жить – умей вертеться и смотреть! – пошутил в ответ Веснин.

– И где же вы видели мою дочь, позвольте вас спросить?

– Мы были попутчиками в купе поезда «Будапешт‑Москва»... вернее – мне подсадили ее в купе на таможне станции Чоп.

– И вы поехали до... – подсказал ему Эдуард Михайлович.

– Мы собирались ехать до самой Москвы, – невозмутимо продолжал Игорь, – но планы наши, вернее, Олесины планы, были нарушены какими‑то ребятами с не очень приличными манерами поведения, короче – бандитами чистейшей марки. Не знаю, чего уж они хотели от нее, знаю лишь одно – напугали своим преследованием до ужаса. И мне волей‑неволей пришлось спасать ее от их нападок – каким бы я себя джентльменом чувствовал, если бы допустил, чтобы даму, скрасившую мое одиночество в дороге, лапали, извините за грубое выражение, какие‑то вульгарные личности в спортивных костюмах.