– На выставку?

– Перстень Паскуале Чиконья. Разве вы не слыхали? Сегодня был первый день, но слишком много народу, слишком! Если вы читаете по-итальянски, можете посмотреть здесь, – старик кивнул на газету, лежащую на столе. – Я сам собираюсь пойти ближе к обеду. Всего хорошего!

– Постойте, синьор Раньери! А кто был этот… Паскуале?

Хозяин кофейни усмехнулся:

– Субдоля! Гранде субдоля!

Едва дверь за ним закрылась, Вика полезла в словарь. Она совершенно не помнила, кто такой «субдоля».

Оказалось – хитрец. Великий хитрец, значит, был товарищ Паскуале.

Разбирать вещи, наспех побросанные в чемодан, не хотелось. Идти на прогулку тоже. Взяв газету, Вика на второй странице обнаружила большую статью: «Возвращение реликвии». Она придвинула к себе словарь и уселась поудобнее.

Выяснилось, что Паскуале Чиконья был дожем Венеции в конце шестнадцатого века, а стал он им, когда ему было семьдесят шесть. Несмотря на почтенный возраст, Паскуале был ясен умом и тверд в решениях. В Венеции существовала традиция: когда новый дож заступал на пост, он разбрасывал в толпу золотые монеты. Чиконья заявил, что это слишком расточительно для казны и заменил дукаты серебром.

Экономный Паскуале правил семь лет. Это при нем знаменитый мост Риальто, бывший тогда деревянным, перестроили в каменный. По слухам, дож потратил часть собственных денег на строительство, за что и был особо любим венецианцами.

Заинтересовавшись, Вика полезла в Интернет.

Синьор Чиконья оказался яркой и самобытной фигурой. Покровительствовал ученым и людям искусства, успешно интриговал и при этом неуклонно пополнял казну Венеции.

Но больше всего Вике пришлась по душе идея Паскуале с перстнем.

С двенадцатого века, читала она, в Венеции существует традиция обручения города с морем. Весной, в день Вознесения, дож появлялся на пристани в великолепной пурпурной мантии и спускался в огромную позолоченную галеру, Бучинторо. Под колокольный звон и крики толпы галера отплывала в окружении гондол и барок, украшенных со всевозможной роскошью.

Город, судьба которого зависела от моря, представал перед ним в своем самом нарядном обличье.

У входа в канал Порто сан-Николо ди Лидо галера останавливалась. Патриарх кропил поверхность моря святой водой, а затем наступала очередь дожа. «Мы обручаемся с тобой, о море, чтобы вечно владеть тобой!» – объявлял он и бросал в лагуну золотое кольцо.

Этот ритуал был освящен столетиями и никогда не прерывался.

Пока дожем не стал Паскуале Чиконья.

Собственно говоря, хитрый старик формально не нарушил традицию. Как и его предшественники, он спустился в галеру, доплыл до канала и, сняв с пальца великолепный перстень с яблочно-зеленым халцедоном, бросил его в воду.

История умалчивала о том, сам ли дож догадался привязать нить к перстню или ему подсказали. Вика, кратко ознакомившись с биографией любимца венецианцев, решила, что это, без сомнения, была затея самого Паскуале. «Великий хитрец» не считал нужным разбрасываться ценными кольцами.

В эту затею было посвящено лишь несколько приближенных к дожу людей. Проведя церемонию, Паскуале дал знак, и огромная гондола двинулась к берегу, а за ней и вся свита. Никто не обратил внимания на то, что на месте церемонии осталась маленькая лодчонка. В ней сидел доверенный человек, которому Паскуале незаметно передал кончик нити.

Благодаря этому человеку, скромному аббату Педро Россини, оставившему зашифрованные воспоминания, потомкам и стала известна загадочная история. Потому что когда Россини вытащил мокрую нить, на конце ее болталась ракушка.

Перстень пропал бесследно.

Старый дож пришел в ярость. Его перехитрили! Лишь три человека знали о том, что он собирается поднять перстень из водных глубин.