— Кто теперь может позволить себе жить спокойно?

— Нет. Исключено. Не стал бы Медведь... Он же одержимый. Игрок.

— Да? Ну допустим. Чем все это грозит?

— Расследованием. В том числе — происхождения начальной суммы.

— Расследования в любом случае было не избежать.

— Тогда оно было бы нам на руку. Два жадных и не очень умных трейдера решили урвать куш и по куражу и глупости не только сами упали, но и рынок грохнули. А потом — пожгли деньги, пытаясь его приподнять. И — сгорели сами.

Схема железная. Виноватых нет. Особенно если оба покойники. А теперь...

— Не нужно мне говорить, что будет теперь. — Лицо человека за столом закаменело. — Найдите его. И его и Чернова.

— Живыми?

Набрал номер на мобильном:

— Марк Захарович? Гринев. Вы знаете моего партнера? Да. Мне нужно все, что у вас есть на него. Сейчас.

Через сорок минут они уже сидели в небольшом открытом кафе в Чертанове. На лице Марка Захаровича было написано полнейшее безразличие. И только пальцы перебирали горсть монеток на столе, то складывая в стопочки, то раскладывая совершенно автоматически в ведомом только ему порядке.

— Так что у вас есть на Чернова? — начал Олег без долгих прелюдий.

— На Бориса Михайловича?

— Именно.

— А что вам нужно?

— Марк Захарович, время дорого, потому давайте без лишних церемониалов.

— Я в том смысле... Разве я могу знать больше, чем вы, милейший Олег Федорович? Это же ваш партнер, вы работаете столько лет вместе...

— Времена лукавы.

— Я вас умоляю... Бизнес есть бизнес, нет?

— Именно поэтому я к вам и обратился.

— Олег Федорович, я не занимаюсь биржей, это ваш кусок хлебушка с кусочком маслица. Что вы от меня хотите?

— Мне нужно знать, чем занимался Борис Михайлович в конце восьмидесятых — начале девяностых.

— Да боже ж мой! Чем он мог заниматься? Как все умные люди, создавал кооперативы.

— Старые грехи?

— Олег Федорович, грехи не бывают старыми или новыми. А когда речь идет о деньгах...

— Но папочку вы собрали?

— Почему нет? У людей, которые поднимаются в вашей среде выше среднего, растут и проблемы. Но они полагают, что старые грешки, как и старые вещи, ничего теперь не стоят.

— Хм... может, у вас и на меня собрано дельце?

— Ну что вы, Олег Федорович. Вы же с биржи ни ногой, а она прозрачна, нет?

— Сколько вы хотите за информацию?

— Десяточку.

— Сколько?!

— Разве это не разумная цена в нынешних обстоятельствах?

— Вы же не интересуетесь биржей...

— Не настолько, чтобы не знать очевидных вещей. Когда кто-то начинает выбрасывать на ветер миллионы, наблюдать это увлекательно. Если вам не нужны уже миллионы, что за сумма — десять тысяч? Особенно если вы желаете хорошо заработать?

— Биржа — опасная вещь. Можно заработать, а можно и сгореть.

— У каждого свой гешефт, нет? Восемь тысяч. Вы ведь у нас теперь, Олег Федорович, воротила. И делаете большие дела. — Что у вас есть на Чернова?

— Девяностый год. Немножко кооперативы, немножко баловство с перегоном нала в безнал и обратно... Кто этим не грешил? Все очень мило и почти законно, но... Да вы сами увидите, вы же финансист.

— Откуда материалы?

— Какая вам разница?

— Вы запрашиваете за них оч-ч-чень хорошие деньги.