Конечно, её сиятельство всё сильно преуменьшила: дом Воронцовых оказался дворцом – в три этажа, классически строгим и совсем новым – что, впрочем, было неудивительно на этой полностью выгоревшей в двенадцатом году улице. Во внутреннем убранстве дома царила очаровательная легкость. Здесь не давила помпезность ампира, интерьеры казались изящными, но лаконичными, и Ордынцев задался вопросом: кому же Бог послал такой прекрасный вкус, генерал-губернатору или его жене? Ответ лежал на поверхности: приветствуя хозяйку, Дмитрий похвалил красоту дома, и просиявшая Елизавета Ксаверьевна с удовольствием принялась обсуждать с ним тончайшие подробности декора, а потом похвасталась:

– Но в Одессе я всё сделаю ещё лучше! Мы там начали строить новую резиденцию, и хотя это пока лишь начало, я уже собираюсь в Италию – заказывать обстановку.

Дмитрий слушал хозяйку дома, а сам незаметно поглядывал по сторонам. Самого генерал-губернатора видно не было, зато в гостиной расположились с десяток незнакомых мужчин. Фраки перемежались с вицмундирами, пестрели наряды дам, а южные интонации и громкие голоса сильно напоминали Одессу.

– Вы со всеми знакомы? – поинтересовалась Елизавета Ксаверьевна.

Сразу ухватившись за представившуюся возможность, Ордынцев попросил:

– Подскажите мне, пожалуйста, имена господ в вицмундирах, боюсь, что в Одессе я больше встречался с офицерами.

– Это всё – подчиненные мужа, он ведь хотел до коронации ещё попасть в столицу, поэтому взял с собой только троих. Вон те двое у камина – столоначальники Дибич и Огурцов, а рядом с княгиней Нарышкиной – начальник канцелярии Булгари.

– Похоже, нас когда-то представляли друг другу, по-моему, он граф… – как будто запамятовав, протянул Дмитрий. – Только вот имя-отчество вылетело из головы.

– Иван Ардальонович, – подсказала графиня, – он с бессарабскими корнями, так что мой муж зовёт его Ион.

– Ну, конечно, теперь вспомнил! Булгари ведь был дипломатом в Константинополе?

– Да, точно! Работал в нашей миссии лет шесть-семь, а потом ещё три года там жил после отставки, негоциантам одесским в торговле способствовал. Я не знаю, как вы к этому относитесь, но на моей родине, в Польше, аристократия не чурается ни наживать богатство, ни с умом вкладывать деньги.

– Моя мать владела оружейными заводами, – отозвался Ордынцев, но тему эту развить не успел – хозяйка извинилась и поспешила навстречу вновь прибывшей супружеской паре. Случай благоприятствовал Дмитрию: подозрительный бессарабский граф очень удачно расположился рядом с креслом Ольги, и, если сейчас к ней подойти, Нарышкиной придётся их познакомить.

Да, но о чём говорить с Булгари? Не состоите ли вы, граф, часом, на турецкой службе? Смешно!.. Дмитрий задумался. О чём можно говорить с незнакомым человеком, если не о погоде? Нечего путного на ум не шло, темы для разговора не находились.

«Присмотрюсь, соображу, что он за человек, а потом уже заговорю», – решил Дмитрий и направился к парочке, игриво ворковавшей в нише рядом с балконом.

Ольга заметила любовника сразу. Лицо её просияло, и пока Ордынцев шёл через комнату, победная улыбка всё шире расплывалась на пухлых вишнёвых губах.

– Добрый вечер, – Дмитрий поздоровался сухо, да и смотрел строго (в надежде, что Ольга не испортит ему дело откровенными заигрываниями). Любовница намёк поняла и повела себя скромнее – притушила блеск глаз и стала по-светски невозмутимой.

– Рада вас видеть, Дмитрий Николаевич.