Илья поступил подло, подставив меня, Киллар тоже не был душкой, расписывая мне будущую замужнюю жизнь, но ни один из них не опустился до грубой силы и «волшебной пыли», прозванной в народе наркотиком насильников. А особа, маскирующаяся под существо неопределенного пола и масти, поступила именно так. И это бесило.

— Слабачка, — презрительно фыркнула фигура в черном, пнув мое валяющееся на полу тело ногой. Я даже не шевельнулась. И, если бы не колотившая меня дрожь, вполне могла бы сойти за мертвую. — Привяжи ее к креслу покрепче, потом укрой чем? нибудь и все, свободен. Гонорар уже в условленном месте, — проговорила моя похитительница.

Сейчас, когда она решила, что я без сознания, менять голос модифицированная стерва не стала, и в нем легко можно было узнать женщину. Вот только кто она такая? «Кошка» или «волчица»? Может, та самая невеста Ильи, которую заменили на меня? Или невеста Александра… впрочем, этой? то зачем? Загадки — загадки, одна радость, что ни пытать, ни убивать меня бьёрна не собирается, даже о здоровье позаботилась, раз укрыть приказала. Что ж, нам бы ночь простоять, да день продержаться, а потом я покажу этим желтоглазым, что значит месть потомственной ведьмы. Не знаю, как, но они обязательно заплатят.

С такими воинственными мыслями я и провалилась в темноту, лишившись чувств по — настоящему. А когда очнулась, поняла, что не только связана по рукам и ногам, но еще и рот заклеен. Ощущение было, мягко говоря, паршивое. Одно радовало — плед, которым меня накрыли, оказался достаточно чистым и теплым, чтобы согреться под ним, не морщась от брезгливости. Наверное, от безвыходности и окутавшего тело тепла я и уснула на большом мягком кресле, которое совершенно не вписывалось в убогий интерьер подвала, подсвеченного восковыми огарками.

Проснулась от странных щелчков, и первое, что ощутила — это жуткую ноющую боль в затекших мышцах. С трудом разлепила припухшие веки, мысленно заключив, что я во сне плакала, но так и не смогла вспомнить, что мне пригрезилось. Очередной щелчок заставил повернуть голову на звук, но во мраке, царившем вокруг, я все равно ничего, кроме желтых глаз, не видела, в отличие от бьёрна, в руке которого, наконец, вспыхнул огонек пресловутой зажигалки, а следом за ним и фитиль порядком оплавленной свечи.

Вертикальные зрачки, рыжее пламя… и кто же ты такой? Или такая?

— Доброе утро, Анюта, — поприветствовал меня мужчина. И я бы даже вежливо ему ответила, не будь у меня заклеен липкой лентой рот. — Ах, да — а–а, — протянул этот… слов нет — кто, и, подойдя ближе, резким движением сорвал с моего лица помеху, мешавшую не только говорить, но и полноценно дышать. Естественно, я скривилась и застонала от боли. Но «спасибо» все? таки сказала, хоть и сквозь зубы. — Интересные у тебя глаза, — задумчиво проговорил Саша, присев напротив меня на корточки и пристроив на подлокотник металлическое блюдце со свечей. Пришел все? таки. Причем один. И почему от этого на сердце потеплело? Странно. — Настоящие? — спросил младший Нечаев.

Ох ты ж! А я и забыла о своем маскараде. Косметика и капли, меняющие цвет радужки, были менее стойкими, чем краска для волос, и испарялась с лица не за сутки, а часов через пять — шесть после нанесения, поэтому сейчас черными у меня были только изрядно распрямившиеся локоны, а брови приобрели свой естественный графитный цвет, как, впрочем, и глаза, превратившись из ярко — зеленых в серебристые.

— Александр, давайте вы меня сначала развяжете, а потом мы обсудим мои внешние данные, а? — предложила, в свою очередь, разглядывая бьёрна.