|
Радлов прошел его почти на ощупь, выставив вперед руку и мечтая только о том, чтобы не упасть. Впереди заскрипело, обозначилась испускающая свет щель, через миг превратилась в дверной проем. – Бржехова улица, – сообщил Гена, отступая в сторону, чтобы освободить путь. – Отсюда доблестные паны могут отправиться на все четыре стороны. Надеюсь, скромный иудей порадовал гостей? Историки один за другим поднялись по лесенке и очутились на усаженной липами улочке. Стал ощутим запах нагревшихся на солнце камней, ветер принес раздраженный собачий лай. – Не то слово! – воскликнул Купалов, пыхтя и отдуваясь. – Ты нас просто спас! Мы перед тобой в долгу! – Декую, – сказал Иржи. – Не за что, – хозяин книжной лавки в упор глянул на Семена, – а ты можешь придти еще раз. Из любопытства или по необходимости, когда враги загонят тебя в ловушку. Тогда узнаешь, что не всякая смертельная опасность ведет к гибели… – Э… благодарю. Но надеюсь, что до этого не дойдет… – Семен поежился под яростным взглядом темно-коричневых, словно из глины вылепленных глаз. – Не надейся. До встречи, – Гена проскользнул обратно и захлопнул дверь. Та слилась с грязно-белой стеной так плотно, что остались только едва заметные щели. – Странный он, – проговорил Чапек. – В одни моменты казалось, что несет ерунду, а потом и на самом деле верилось, что помнит Майринка, и что дом уцелел при перестройке гетто в конце девятнадцатого. – Вот и я о том, но сейчас не до того, – сказал Купалов, подозрительно оглядываясь. – Нам надо убраться отсюда как можно быстрее. А ну пошли. И он повел коллег на северо-запад, в сторону Дворжаковой набережной. По ней мимо Рудольфинума трое ученых вышли к площади Яна Палеха, зеленой, похожей на крошечный парк. – Тут дождемся трамвая и поедем наверх, – бросил директор института и испытующе поглядел на Семена. – Да, кто-то сильно заинтересовался архивом Михнова дворца и твоей персоной. Звонок и слежка – все это звенья одной цепи. Поэтому отправишься в Шаунберг завтра утром. – Но я… – договорить Радлову не дали. – Тихо, я не закончил! – одернул его Купалов, и седые брови сошлись к переносице. – На какое-то время выпадешь из поля зрения преследователей. А я пока напрягу безопасников и полицию. Уж сегодняшнего топтуна они точно найдут… Подкатил трамвай – водруженная на колеса серебристая пуля размером с сарай, с нарочитым шипением открылись двери. – Добро пожаловать на борт, – сказал Иржи. – Не грусти ты. Семен, все образуется. – Э… не верится, – Радлову и в самом деле казалось, что невидимые враги следят за каждым его шагом. Что они получили сигнал даже с трамвайного трансактора, минуту назад снявшего с карточки плату за проезд. – Кажется мне, что тут замешаны такие силы… – Когда кажется – креститься надо, – вмешался Купалов, – это еще мой русский дед прекрасно знал. За окнами промелькнула Влтава. Трамвай, на мгновение остановившись у метро Малостранская, принялся взбираться к Градчанам. Справа остался парк Летна и обрыв с огромным метрономом над ним. – Сейчас мы тебя проводим. До вечера сиди в номере, в Сеть не выходи, – сказал директор института, когда они вышли из трамвая около «Градчанской». |
