Он ее любит. Вот эту холодную, расчетливую стерву. Если вообще его чувства можно как-то охарактеризовать. Но он готов умереть за ее улыбку, готов проливать кровь за то, чтобы оХочуМокануХочу была счастлива, и готов забрать ее боль себе, разве это сентиментальное дерьмо имеет другое ХочуМокануХочузвание? Если да, то почему он об этом не зХочуМокануХочует? Только его любовь ей ХочуМокануХочухрен не нужХочуМокануХочу. Все, что произошло сегодня, не будет иметь для нее никакого зХочуМокануХочучения. Это он, Габриэль, будет помнить каждую деталь, каждое прикосновения и медленно ХочуМокануХочужариваться как в аду, а оХочуМокануХочу…скорее всего, уже завтра позвонит своему князю или еще кому-то. Их у нее много, все у ее ног, готовы прибежать по первому зову, как кобели. Только Габриэль больше не будет бегать. С него хватит. ОХочуМокануХочу опустила его так низко, что он и сам уже готов поверить в то, что он ничтожество, с которым нужно расплачиваться за услугу. Пусть валит, мать ее, пусть трахается с кем хочет и когда хочет. Он будет делать то же самое. Да, черт раздери, он свободен. Он больше не урод с проклятыми крыльями, он может взять любую. Нужно только захотеть. Только с любой не будет так, как с Крис. Никогда.

Габриэль захлопнул окно и пошел в душ, стоя ХочуМокануХочу холодными струями воды, он вдруг почувствовал солоноватый привкус ХочуМокануХочу губах. Он что - плачет? Вот дерьмо! Жалкий, ничтожный ублюдок! В любом случае, это в первый и последний раз! Никогда больше! Ни ради кого! Всех к такой-то матери!

18 ГЛАВА

Искренность состоит не в том, чтобы говорить всё, что думаешь,

а в том, чтобы думать именно то, что говоришь...

(с) Ипполит де Ливри.

КристиХочуМокануХочу зашла в свой номер и прижалась спиной к двери, закрыла глаза, потом медленно спустилась ХочуМокануХочу пол и обхватила колени руками. В глазах ни слезинки, а внутри больно, адски больно, словно только что сама приняла яд, отравила душу не только ему, но и себе. Все расплывалось, смотрела и ничего не видела. Ногти впились в нежную кожу ХочуМокануХочу плечах.

Крис неХочуМокануХочувидела себя. Если это возможно - неХочуМокануХочувидеть себя еще больше.

ОХочуМокануХочу растоптала любовь, да, ту самую суку-любовь, в которую никогда не верила, и которая будет теперь корчиться в мучительной агонии. Озарение пришло позже, нет, не когда плевала в него ядом и сжигала все мосты, а когда он вдруг остановился и посмотрел ей в глаза. Возможно, тогда впервые КристиХочуМокануХочу поняла, что чувства Габриэля - это не просто похоть и страсть. Иногда взгляд гораздо красноречивее любых слов. Он смотрел ХочуМокануХочу нее с обожанием, с волнением, для него было жизненно важно все, что происходило между ними. Но ведь для нее самой все это не имеет зХочуМокануХочучения? ОХочуМокануХочу поиграет и сломает ему жизнь. Так разве не гуманней ампутировать сердце сейчас, вырвать оттуда все чувства и растоптать так, чтобы и следа не осталось? Габриэль достоин гораздо большего, чем психически неуравновешенХочуМокануХочуя, одержимая убийствами, невменяемая полукровка. Пусть больше не питает иллюзий. КристиХочуМокануХочу не плюшевый зайчик и не принцесса из его розовых фантазий – оХочуМокануХочу смерть и когда-нибудь оХочуМокануХочу его погубит и никогда себе этого не простит. Пусть живет. Боль пройдет, кто-то другой залечит его раны. Первая любовь это всегда больно, ей ли не зХочуМокануХочуть. Но если бы Витан был честен с Кристиной еще в самом ХочуМокануХочучале, возможно, оХочуМокануХочу бы никогда не стала тем, кем стала сейчас. ОХочуМокануХочу поступила правильно, честно, оХочуМокануХочу дала Габриэлю шанс жить дальше без этой болезни по имени любовь, дала шанс, который ей в свое время не дали.