– Ты в самом деле ничего не забирал у Нииро?

– Ты же видел защиту. И сам ее вскрывал. Чужаки туда до нас не входили.

– Да я не про комнату говорю, – хмыкнул лежащий в сугробе маг. – На темной стороне тоже ведь ничего не было. Тебе не кажется это несколько… неестественным?

Я молча возвел глаза к небесам.

– Лойд, неужели ты думаешь, что старик оставил бы там ценные вещи, не озаботившись хоть какой-нибудь защитой? Ты ее там видел? Нет. А если бы она и была, то единственным ключом к ней мог быть только его перстень. Но перстень ты достал из стола своими собственными руками. И я готов хоть сейчас поклясться, что никогда раньше не прикасался к этой вещи.

– Значит, старик и впрямь куда-то запрятал свои сокровища, – с разочарованием протянул Лойд, так и не подняв головы из-за куста. – Эх, а все-таки жаль… теперь-то мы уже никогда не узнаем, чего и сколько он успел накопить.

Я благоразумно промолчал.

– Слышь, Рэйш, а все-таки, – через некоторое время повторил маг. – Если бы ты бы его учеником, то куда, как тебе кажется, куда мог бы заныкать ценности?

– Откуда ж мне знать? – совершенно искренне изумился я. – Он считал себя идейным врагом моего учителя. Мы и знакомы-то почти не были!

– Но шкуру-то он зачем-то полез тебе спасать, – рассудительно заметил этот упрямец. – Если бы он плохо тебя знал, зачем бы ему тогда было рисковать?

Я еще раз оглядел окрестности, но вокруг было по-прежнему пусто.

– В том, чтобы умереть достойно, есть определенный смысл, – сказал тихо, но так чтобы он услышал. – А Нииро, как мне кажется, любил красивые жесты. А еще, я думаю, он давно хотел уйти. Просто долго ждал подходящего случая.

После этого Лойд надолго умолк, и потянулись долгие минуты томительного ожидания.

Свирепая метель постепенно затихла, наметенные ею сугробы еще больше скрыли нас от любопытных глаз, превратив в два неприметных холмика. Вокруг по-прежнему царила неприятная тишина, и лишь в угрюмо чернеющих невдалеке развалинах тихонько поскрипывала наполовину отвалившийся ставень.

– Эй, Рэйш, – наконец, не выдержал Лойд этого угнетающего молчания и снова завозился под снегом. – А как ты темным магом стал, а?

Я ненадолго прикрыл глаза, мысленно костеря про себя болтливого мага.

И что ему неймется? Тихо, свежо, хорошо вокруг… только лежи и мечтай себе в удовольствие. Я бы, наверное, так и сделал, если б умел. А то, может, и задремал, если бы не надо было следить за периметром. А этого болтуна, видишь ли, на разговоры потянуло. Да и вопрос он, как назло, выбрал отвратительный.

Перед внутренним взором, как наяву, встала картина из моих кошмаров.

Приземистый каменный потолок, холодные липкие стены, железная дверь с крошечным, забранным стальными прутьями отверстием. Жесткие нары, тонкий соломенный тюфяк и гнетущая тишина, в которой лишь изредка слышится надсадный кашель из соседней камеры…

В тот день на улице тоже выпал снег – легкий, пушистый, прекрасный. Но если в детстве с его приходом в моей душе каждый раз просыпалось что-то трепетное, светлое, неразрывно связанное с ожиданием чуда, то накануне казни я об этом уже не думал. В тот день я стоял посреди тесного каменного мешка, недвижимо смотрел на брошенный через решетку номер «Столичного вестника» и с холодным равнодушием сознавал, что именно здесь и сейчас моя прежняя жизнь закончилась…

– Рэйш? – встрепенулся Лойд, когда я не ответил. – Эй, Рэйш! Ты что там, уснул? Я вообще-то вопрос тебе задал!

– Прости. Я бы не хотел об этом вспоминать, – наконец, глухо уронил я, не поднимая головы.