— Мы решили пожениться. У тебя, Райка, нет возражений по этому поводу?

Райка так и застыла с открытым ртом. Возражений было много. Главное заключалось в том, что теперь Райкиному доносу в партийные и комсомольские органы грош цена. Женитьба искупала все, покрывала все грехи, а толстая Райка могла остаться в неприятной роли соглядатая, завидующего чужому счастью. Обвинить в аморальности жениха и невесту невозможно, год на дворе, к сожалению, уже пятьдесят девятый, так что откровения бывшей подруги могут вызвать совершенно не ту реакцию, на которую рассчитывала девушка. Райка только хихикнула ядовито и проговорила.

— А зачем вам жениться? Вы вроде уже и без свадьбы все дела сладили.

Люба побледнела, а Юра прижал ее к себе и решительно ответил сидящей у костра завистнице:

— А это, уважаемая, не твое дело. И не советую разговаривать на эту тему с другими, а то я хлопну тебя по толстой харе вот этой вот варежкой, поняла?

Рая остолбенела от ужаса и гнева. Ей никогда раньше не угрожали, никогда не говорили с ней таким тоном. Она совершенно точно поняла, что Юра не шутит, а в случае если она все-таки продолжит свои намеки, то может реально получить по морде. После этого, конечно, можно пожаловаться, Юру накажут, исключат из комсомола, наверное. Может, даже выгонят из института. И все-таки Рая решила ударить побольнее:

— А твоя невеста знает, что ты фарцовкой занимаешься? Ты ей лучше заранее расскажи, а то все равно тебя посадят, а ей придется передачи носить, спекулянт проклятый!

— Уж скорее твою мамашу посадят за обвес и обсчет, — немедленно отреагировал Юра, пока Люба в недоумении и ужасе переводила взгляд с любовника на подругу, прямо-таки источавшую ненависть. Юра отлично владел ситуацией, давал Райке решительный отпор, разговаривая с ней на ее языке, но для Любы все происходящее было ужасным, отвратительным, диким, словно она видела какой-то страшный сон. — Ты, Райка, прищеми хвост и заткнись, потому что разожралась ты на ворованных харчах, словно жаба, и от злости можешь просто лопнуть. На тебе-то точно никто не женится, разве что какой-нибудь пьянчуга из магазина, где твоя мамаша людей обманывает.

Рая пораженно замолчала, не находя слов, чтобы продолжить оскорбления. Ее прямо распирало от злобы, так что она и впрямь могла лопнуть. Она вскочила на толстые короткие ноги, лицо ее багровело краской гнева, как и закатное солнце. Райка топнула ногой, швырнула в костер пригоршню снега и исчезла в палатке, где спали Женя Меерзон и Руслан Семихатко. Там она неожиданно разразилась такими бурными рыданиями, что проснувшийся в ужасе Женя накапал ей почти полный пузырек валерьянки, выслушал сердце, проверил пульс и засунул под мышку градусник, предполагая серьезную болезнь. На все встревоженные Женины вопросы Райка однообразно отвечала, что у нее страшно болит голова, прямо мочи нет, так что молодой медик сбился с ног, стараясь облегчить страдания несчастной.

Руслан был более спокоен, он с хохляцкой хитрецой поглядывал на красную рыдающую Раю, понимая, что ее просто что-то здорово раздражило и обидело. Скорее всего, Егор отверг притязания этой толстой кулемы, похожей на глиняную игрушку. Таких разочарований впереди у Райки целая уйма, хотя вот бюст ее очень даже ничего. Руслан с удовольствием глядел на трясущийся от спазмов истерического плача пышный Райкин бюст и даже немного переменил свое мнение. В сущности, с лица воду не пить, а девушка в теле, как говорится, упитанная, задастая, так что на нее кто-нибудь обязательно позарится. Но, конечно, не Егор Дятлов, чистоплюй, который мечтает только о карьере и больше ни о чем. Что ж, с карьерой у Егора и впрямь все в порядке, можно только позавидовать. А наивный Женя утешает рыдающую Кабаниху, предлагая ей то валерьянку, которой та выхлебала уже достаточно, то аспирин, то пирамидон, от которых Рая отказывается с горечью и обидой.