– О, ради всего святого, – произнес Гидеон, с трудом сдерживая ярость. – Все, что ты говоришь, абсурдно.

– Другого ответа я от тебя и не ждала, – сказала она с горечью.

– Мне пора на работу. – Он взял свой атташе-кейс. – Поговорим об этом позже.

– Нам не о чем больше говорить, – сказала Пруденс. – Но ты все еще остаешься нашим адвокатом?

Его рука легла на ручку двери. Он повернулся к Пруденс и пронзительно посмотрел на нее. Вокруг его рта обозначилась белая линия, на щеке задергался мускул.

– Ты намекаешь на то, что я позволю своим личным чувствам взять верх над моими профессиональными интересами?

Пруденс поняла, что совершила большую ошибку – усомнилась в его профессионализме.

– Нет, – возразила она. – Я просто подумала, что тяжело работать, если питаешь к своему клиенту недобрые чувства.

– Не говори ерунды. Я не питаю к тебе недобрых чувств.

Он вышел, хлопнув дверью.

В такую ситуацию Пруденс еще не попадала. Она снова шлепнулась на кровать. От этой встречи у нее остался кислый привкус во рту. Она не слишком ясно выразила свои мысли, а Гидеон, по своему обыкновению, воспринял ее возражения со свойственной ему самоуверенностью и чувством превосходства. Нет, они не созданы друг для друга и не могут оставаться любовниками.

Она снова опустилась на подушки и закрыла глаза. Пруденс не осуждала его за то, что он не выгнал Харриет. Она даже одобряла его. Но в то же время он не мог понять Пруденс, ее проблем. Этого она не могла ему простить. Впрочем, это было неотъемлемой частью их взаимоотношений. Они были совершенно разными по характеру, по-разному воспринимали жизнь и с самого начала были обречены на разлуку. Эти отношения следовало разорвать. Но она все еще ощущала пустоту и разочарование и чувствовала себя потерянной.

– Я в полном смятении, – сказала Пруденс сестрам несколько позже в то же самое утро. – Он говорит о том, что влюблен в меня, что я хорошо влияю на его дочь. Одобряет мои занятия с ней. Собственноручно приготовил для меня обед, а потом появляется его бывшая жена и он говорит мне, чтобы я не забивала свою «хорошенькую головку» его делами, потому что они меня не касаются. Уверяет, что сам с ними справится и наши с ним отношения не изменятся. – Пруденс налила себе еще кофе. – Как он не замечает вопиющего противоречия во всем этом?

Сестры не нашлись что ответить.

– Пока наше дело не будет завершено, тебе придется видеться с ним, – сказала Констанс. – Я сделаю все, чтобы наши отношения с ним оставались сугубо официальными. Пусть уладит свои семейные дела, а когда процесс закончится и ситуация станет ясна, ты разберешься в своих чувствах.

– Но чем бы процесс ни закончился, – подала голос Честити, – нам следует забыть о поисках невесты до тех пор, пока его бывшая супруга живет в его доме. Придется заплатить ему его восемьдесят процентов, если он выиграет дело.

– Все-таки двадцать процентов лучше, чем банкротство, – заметила Пруденс. – Как бы то ни было, хуже не будет. Нам удалось заполучить лучшего адвоката без особых усилий, и это уже победа.

– Пруденс права, – согласилась Констанс. – Если процесс будет выигран, адвокату заплатит противная сторона. А Пруденс должна забыть о своих чувствах, пока процесс не будет закончен.