|
Воздух пахнет пылью. — Зажимы, — говорит он, поднимая глаза, — только вчера повесили. — Геперы? Он качает головой: — Нет, наши ребята. Геперы никогда не согласятся войти внутрь, слишком боятся ловушки. Они бестолковые, но не идиоты. Понимаете, что я имею в виду? Он с головокружительной скоростью показывает мне все удобства — справочный отдел, выключатели ртутных ламп, набитый одеждой шкаф — и объясняет принцип работы автоматических ставен на фотоэлементах. — Они очень тихие, — уточняет он, — вас не разбудят. Он говорит торопливо, очевидно, что все его мысли заняты чем-то другим. — Хотите попробовать зажимы? Надо бы убедиться, что они подходят. — Уверен, с ними все в порядке. Я неприхотлив в этих вопросах. — Хорошо. А теперь идите за мной. Вам это понравится. Он быстрыми шагами ведет меня по узкому проходу, а затем резко поворачивает к дальнему концу библиотеки. На письменном столе рядом с маленьким квадратным окном лежит бинокль. Он берет его и смотрит в окно, раскрыв рот. Я слышу, как во рту у него булькает слюна. — Я демонстрирую вам, как пользоваться этим биноклем, потому, что вы меня попросили. Я всего лишь выполняю вашу просьбу, — механически произносит он, вращая колесико настройки. — Только потому, что вы меня попросили. — Эй, — говорю я, — дайте и мне посмотреть. Он не отвечает, продолжая сосредоточенно пялиться в бинокль. Его брови подняты, как птичьи крылья. — Вы можете настраивать приближение, вращая это колесико, — бормочет он, — ближе и дальше, ближе и дальше… — Эй! — повторяю я, на этот раз громче. — А здесь настройка фокуса, — бормочет он, поглаживая бинокль тонкими пальцами, — давайте я объясню вам, как это работает. Раз уж вы спросили. Это сложно, поэтому давайте я объясню как следует. Может потребоваться какое-то время. Наконец я вырываю у него бинокль. Он хватает меня за руку. Я не успел заметить, как это случилось, он двигался слишком быстро. Его ногти вонзаются мне в кожу, и меня начинает мутить от страха при мысли, что вот-вот покажется кровь. Разумеется, он тут же отпускает меня и отходит на пару шагов. Его глаза все еще затуманены, но этот туман быстро рассеивается. У меня на запястье три отметины от ногтей. Глубокие, но крови, к счастью, нет. — Извините, — говорит он. — Не переживайте. — Я убираю руку за спину и ощупываю запястье. Влаги все еще нет: крови все еще нет. Если бы наружу просочилась хоть капля, он уже набросился бы на меня. — Я достаточно хорошо продемонстрировал вам его работу? — умоляюще спрашивает он. — Вы теперь понимаете, как обращаться с биноклем? — Думаю, я могу попробовать. — Может быть, еще одна демонстрация могла бы… — Нет, я справлюсь. — Держа бинокль за спиной, я поворачиваюсь и смотрю в окно. Светит ущербная луна, скрытая облаками, и ее болезненный скудный свет льется на землю. — И что же я должен увидеть? Он молчит, и я разворачиваюсь к нему. На мгновение его глаза вновь подергиваются пеленой. — Геперов, — шепчет он. Я не хочу, чтобы он ходил за мной и надоедал своими просьбами устроить еще одну «демонстрацию», поэтому жду, пока он уйдет. |
