А Андрина чувствовала в себе силы протестовать, спорить, умолять — пусть даже на коленях, — пока не добьется своего.

«Я не должна принимать во внимание свои чувства, как бы меня ни унижали, — мысленно говорила она себе. — Если он сочтет меня навязчивой, пусть так. Если он назовет меня попрошайкой, я проглочу оскорбление и ни капли не расстроюсь. Главное, чтобы он согласился…»

В конце дня разразилась настоящая буря — дождь хлестал в закрытые окна, так что за ними не было ничего видно.

Как все-таки повезло Андрине, что она нашла себе место внутри дилижанса.

«Это добрый знак, — подумала она, — это рука Господня!»

Тем, кто ехал наверху, было несладко.

Когда стали сгущаться сумерки, Андрина, как, наверное, и все прочие пассажиры, начала подумывать об обеде.

Обычно пассажиры дилижансов обедали в шесть часов вечера, но только в половине восьмого лошади дотащили карету до большого придорожного трактира на окраине Лестера.

Андрина почувствовала, как онемело все ее тело, когда она с трудом спустилась по лесенке из кареты, держа в руках свой драгоценный саквояж.

Девушка с наслаждением вдохнула свежий воздух после жуткой атмосферы, царившей внутри дилижанса, где смешивалось все: запахи мокрой одежды, лука, испарений человеческих тел.

Она наслаждалась и тишиной, особенно приятной после криков младенца.

Служанка, в накинутом от дождя плаще с капюшоном, провела ее внутрь трактира и молча указала на лестницу, ведущую на второй этаж, где самые худшие комнаты были приготовлены для пассажиров почтового дилижанса.

Пока путешественники шли по длинному коридору и взбирались по крутой лестнице, Андрина слышала громкий хохот и говор множества голосов, доносящиеся из трактира и обеденного зала.

— Кажется, у вас здесь переполнено, — вежливо обратилась она к служанке.

— Так всегда бывает во время ежегодных скачек, мисс. В эти дни наша коробочка полным-полна и нет даже уголка, где могла бы спрятаться маленькая мышка.

Андрина сочувственно улыбнулась:

— Значит, на вас взваливается дополнительная работа. Приходится, наверное, здорово крутиться.

— Зато местные сквайры и приезжие джентльмены щедры на чаевые, — откликнулась девушка, — поэтому мне грех жаловаться. Но по правде сказать, мисс, я не чувствую под собой ног и мечтаю только о том, чтобы добраться до постели.

— Не сомневаюсь, что это так, — сказала Андрина. — Но прежде чем заснуть, попробуйте насыпать немного горчицы в горячую воду и попарьте ноги. Это помогает.

— Неужели? Мне это не приходило в голову! — воскликнула девушка. — Спасибо вам, мисс. Я воспользуюсь вашим советом.

Вероятно, из-за того, что Андрина так дружелюбно поговорила со служанкой, девушка отвела ей маленькую комнатку на чердаке, где путешественница могла провести ночь в уединении.

Толстая фермерша и женщина с плачущим ребенком получили в свое распоряжение двойной номер через стенку от комнаты Андрины.

Андрина была счастлива, что ей не пришлось делить ночлег в обществе одной из своих спутниц.

Она с наслаждением сняла с себя запыленное платье и повесила на крючок, вбитый в дверь.

Затем девушка умылась и переоделась в платье, которое обычно носила дома. Оно было приятного темно-красного оттенка с кружевным воротничком и такой же обшивкой на пышных, доходящих до локтя рукавах.

Хотя оно не было модным, на что ей часто указывала Шарон, Андрину это не заботило — оно было уютным и удобным.

Расчесав волосы, она спустилась вниз, испытывая сильный голод. Она признавалась себе с усмешкой, что готова съесть целого быка.

Возле дверей обеденного зала, где голоса становились все громче, а посетителей, видимо, прибавилось, она отыскала хозяина.