|
А охотники… охотники окружены тайной. Так здорово слушать рассказы об их подвигах – когда они далеко. А ты был обычным мальчишкой и вдруг в одночасье стал этим самым охотником. Убил одержимую, в которой никто не мог таковую заподозрить. Ты думаешь, те, кто говорит, что мы заплатили, чтобы Агнетту признали одержимой, верят своим словам? Нет, конечно. Это просто страх, сын. Страх и немного зависти. Гремучее соединение. Ох, да к мертвым богам это все, – он внезапно тряхнул головой. – Я не хочу для тебя такой судьбы. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Прожил спокойную, счастливую жизнь. Я готов за это платить. Мы можем переехать – здесь тебе твоего таланта не забудут, но Пенгверн велик, специалисту моего уровня будут рады везде. Я и хотел так сделать. Просто сообщить о том, что мы переезжаем. Мама убеждала меня так и поступить. Но Ида Монссон была права. Ты слишком вырос, и я больше не могу принимать за тебя решения.
Аксель улыбнулся. Отец все-таки не решился быть совсем откровенным. Надеялся умолчанием повлиять на его решение. Но он и сам додумал то, что отец не смог сказать. Пенгверн велик, но в нем нельзя спрятаться. И рано или поздно о его способностях узнают, куда бы они ни уехали. И даже если они покинут Пенгверн, этого не избежать. А еще… Меньше сотни охотников на пятнадцать миллионов жителей. И новые одержимые появляются регулярно. «Обычная работа, только ответственности больше. Может, чуть более опасная», – говорила Ида Монссон. Аксель провел с семьей чудесный вечер, а утром попросил мать помочь ему собраться.
Глава 2
Столкнуться с реалиями взрослой жизни Акселю пришлось почти сразу, как он переступил порог родительского дома. До сих пор путешествовать юноше приходилось только в сопровождении родителей, и никогда так далеко. Ида Монссон жила в районе под названием Бардак. Название сохранилось с незапамятных времен – когда Пенгверн можно было пересечь на лошади из конца в конец за день, и на самой его окраине был квартал, в котором можно было за разумную плату провести ночь, будучи окруженным любовью и лаской. С тех пор многое изменилось – квартал потерял большую часть своей дурной репутации, став одним из деловых центров города. О прошлом напоминали только название да пара дорогих, респектабельных заведений, сохранившихся со старых времен и принадлежащих разумным, приходящимся далекими потомками тем, кто их открывал. Располагался Бардак в трех днях пути железной дорогой от Шахт, района, в котором провел жизнь Аксель, и путешествовать предстояло с пересадкой. Юноша немного нервничал. Несмотря на то, что уж путь к железнодорожному вокзалу был ему знаком отлично, сегодня все вокруг казалось не таким, как обычно. Аксель даже пожалел, что поспешил отказаться от сопровождения родителей – мама вообще хотела ехать с ним вместе до самого Бардака, и отец явно ее в этом поддерживал, хотя сам предлагал только посадить на поезд. – Что со мной может случиться? – возмущался он. – Я же не в трущобы собираюсь! Родители уступили. И вот теперь Аксель шел в сторону центральной железнодорожной станции Шахт, периодически спотыкаясь о собственный чемодан – тяжелый, из дерева, оббитый плотной кожей, по углам заклепанной металлическими уголками, – и остро жалел, что не принял предложения отца проводить его хотя бы до поезда. Он внезапно сообразил, что никогда в жизни ему не приходилось самому покупать билет на поезд и он очень слабо представляет, как это делается. До сих пор с этим как-то справлялся отец. Даже когда сам он ехать никуда не собирался, например, отправляя их с мамой в гости к тетке, отец шел на станцию и там покупал билеты. Аксель посчитал, что такими вещами ему предстоит заниматься самостоятельно, раз уж он собирается жить вдали от семьи, и, значит, начинать следует уже сейчас. «Было бы логично сходить, для начала, вместе с папой, посмотреть, как это делается, – размышлял про себя Аксель, в очередной раз ссаживая голень об острый уголок чемодана. |
