София оперлась о разделочный стол, случайно смахнула на пол очки в странной оправе.

Она не знала, что делать. Посмотрела на закрытые двери веранды, перевела взгляд на уголок, где висели две блестящие кастрюли, и дрожащей рукой, прерывисто дыша, повыдвигала ящики. Ножи!

Вилле вошел на кухню. Схватив нож, София повернулась лицом к мужчине, попятилась. Хозяин не спускал с нее глаз; обеими руками он сжимал каминную кочергу.

София, дрожа, нацелилась в него ножом с широким лезвием, понимая при этом, что у нее нет ни единого шанса.

Он забьет ее тяжелой кочергой до смерти.

Пульсирующий звук сигнализации. Изрезанные ступни горят огнем, поврежденная рука онемела.

– Пожалуйста, хватит, – задыхаясь, проговорила она, отступая в кухонный островок. – Давай вернемся в постель. Честное слово, я ничего не имею против.

Она положила нож подальше на разделочный стол и попыталась улыбнуться хозяину.

– Я все равно тебя изобью, – пообещал он.

– Совсем не обязательно. – София чувствовала, что мышцы лица уже не подчиняются ей.

– И твои раны будут нешуточными. – Вилле замахнулся кочергой.

– Сдаюсь! Прошу тебя, я…

– Ты сама во всем виновата, – перебил насильник – и внезапно выронил кочергу.

Кочерга тяжело упала на белый деревянный пол, со звоном подскочила и осталась лежать. Облачко пепла взметнулось над трезубцем и рассеялось в воздухе.

Мужчина изумленно улыбнулся и опустил глаза на пятно крови, расплывавшееся у него на груди.

– Какого черта, – прошептал он и взмахнул рукой, ища опоры; промахнулся мимо мойки и пошатнулся.

На белой рубашке появилось еще одно кровавое пятно. Красные раны на его теле расцветали, словно стигматы.

Мужчина, прижав руку к груди и спотыкаясь, двинулся в сторону столовой, но остановился и поднял окровавленные ладони. Напуганный, как школьник, он попытался что-то сказать, после чего рухнул на колени.

Кровь брызнула на пол перед ним.

Невыносимо пульсировала сигнализация.

Выгнутая панорама кухни отразилась в начищенной до блеска кастрюле для пасты.

На фоне светлых оконных занавесок София увидела человека со странной формой головы.

Он стоял, широко расставив ноги. В руках у него был пистолет.

Черная балаклава закрывала все лицо, кроме глаз и рта. Вдоль щеки свисали пряди волос или полоски жесткой ткани.

Вилле снова прижал руку к груди, кровь текла между пальцев и по предплечью.

София неуверенно повернулась и взглянула прямо на человека с оружием. Не переставая целиться в Вилле, он расцепил пальцы и свободной рукой выбросил на пол две пустые гильзы.

Пробежав мимо Софии, словно ее не существовало, незнакомец ногой в армейском ботинке отшвырнул кочергу, схватил Вилле за волосы, потянул его голову назад и прижал дуло к его правому глазу.

Это казнь, подумала София и, как во сне, двинулась к гостиной. Ударилась бедром о разделочный стол, рука проехала по краю. София прошла мимо обоих мужчин, дернулась и побежала было, но поскользнулась в крови. Ноги подогнулись, она какое-то время балансировала, а потом ударилась о пол спиной и затылком.

Перед глазами поплыл черный пар, потом к Софии вернулось зрение.

Человек в балаклаве еще не выстрелил, дуло еще мягко прижималось к закрытому глазу Вилле.

В затылке жгло и стучало.

Предметы перед глазами расплывались, словно потеряв свои очертания. То, что минуту назад выглядело жестким кожаным ремешком у щеки мужчины, показалось вдруг мокрыми перьями и грязными волосами.

София зажмурилась, ощутила, как ее затягивает в водоворот головокружения, потом услышала сквозь писк сигнализации голоса.

– Стой, стой, – просил Вилле, мелко дыша.