Но тогда зачем учитель меня сюда прислал?

Вряд ли он мог допустить, чтобы его именитые предки оказались похоронены в столь невзрачном месте. А если и так, то их прах давно перенесли фамильную усыпальницу, из чего следовало заключить, что родичей в письме он упомянул лишь для красного словца.

Остаются сами могилы и то, что могло быть в них захоронено.

Вернувшись ко входу, я окинул задумчивым взглядом ровные ряды надгробий, образующие один гигантский прямоугольник, но на каждом стояла лишь дата смерти и виднелось всего одно имя. Ни номеров. Ни оград. Ни меток. Ни единого признака, что кого-то из усопших в ближайшие годы навещали. Расстояние между холмикам тоже было примерно одинаковым. Но ни один из них не был как-то помечен. И ни над одним темная сторона не изменила свой цвет.

Хм. А может, говоря об оплате, наставник имел в виду не собственно деньги, а число монет, которые могли соответствовать номеру могилы?

Я торопливо порылся в памяти.

Из всех наличных денег, что он мне оставил, монеты были лишь в сундуке, который я открыл несколько месяцев назад. Тридцать девять золотых, четырнадцать серебряных и… кажется, восемь медяшек?

Хм. Номер вертикального ряда, номер горизонтального ряда и порядковый номер могилы? Но если так, то искать следует слева или справа от центральной дорожки? А считать могилы надо от входа или от дальней части ограды?

«Плату оставь у входа…»

Ладно, попробуем посчитать от ворот.

Недолго поразмыслив, я дошел до тридцать девятого ряда и, остановившись между двумя параллельно стоящими надгробиями, снова огляделся. Вскоре обнаружил, что надпись на левом покрыта грязно-желтым налетом, который наверняка был когда-то похож на золотой, и решительно сошел с дорожки влево, отсчитывая про себя горизонтальные ряды.

Вот и четырнадцатый.

И снова: направо или налево?

Уже приблизительно догадываясь, что именно искать, я стряхнул с заплесневевших плит паутину и довольно кивнул: направо. После чего добросовестно прошагал мимо семи одинаково древних холмиков и, остановившись перед восьмым, вопросительно приподнял одну бровь.

Что дальше?

С виду могила выглядела совершенно обычно, и признаков того, что внутри лежал кто-то из рода Рэйшей, на ней, разумеется, не было. Начертанное… вернее, грубо выдолбленное в камне имя принадлежало некоему Принстону Уолшу, о котором я никогда прежде не слышал.

Являлся ли он магом, купцом или простым работягой… обо всем этом надгробная плита не сообщала. Но мужик был явно непростым, раз уж о нем упомянул наставник, хотя помер господин Уолш лет этак за триста до моего рождения. Но вот что меня по-настоящему заинтересовало, так это небольшая круглая выбоина, расположенная под датой смерти. С виду самая обычная… ну мало ли, могильщики повредили, пока устанавливали. Или отскочивший камень царапнул во время транспортировки. Вот только на темной стороне эта выбоина имела слишком уж правильные края и больше всего походила на…

Я задумчиво потер нагревшийся под перчаткой перстень. А затем постучал по нему костяшкой указательного пальца и позвал:

– Наро-о-од! Просыпайтесь. Для вас появилась работа.

– Ну наконец-то… опомнился! – ворчливо заявил Грем, проворно выпорхнув наружу. – Неделю были никому не нужны, а тут нате вам, понадобились! Что, нельзя было хоть разок на прогулку выпустить по дороге?!

– Помолчи, – сурово велела леди Камия, появляясь на свет следом за стариком. – Если бы ты не орал полночи накануне отъезда и не пытался всунуть в мешок сразу все книги из схрона, нас бы тут не заперли так надолго… Арт, дорогой, как у тебя дела?

– Мы что, уже в столице? – недоверчиво поинтересовался Жук, высунув из перстня вихрастую голову и с любопытством повертев ею в разные стороны.