– Хотите чаю, детектив?

– Благодарю вас.

– Вам "Дарджилинг" или "Пунаканди"? Королева Елизавета пьет "Пунаканди". Думаю, это хорошая реклама.

– Да, мэм, – согласился я.

Она провела меня по длинному темному коридору в комнату, больше похожую на музей. На полках и на столах теснились фарфор, бронза, медь. Среди них стояли фотографии членов королевской семьи – я узнал принца Чарльза и принцессу Диану. Мебель в комнате казалась такой старой и хрупкой, что я не решался к ней приближаться. Но лучше всего были фотографии на стенах. Я насчитал их сорок две. Это были мастера детектива – каждое фото с автографом и в серебряной рамочке.

Услышав звяканье фарфора, я повернулся и увидел, что мисс Франклен катит чайный столик. Там стояли две миниатюрные чашки, серебряный чайник, сливки, сахар, два ножа, две ложки и тарелки с печеньем, вафлями и пастилой, которых хватило бы на весь Фолклендский экспедиционный корпус.

– Вижу, вам понравились фото.

– Да, мэм. Блестящая компания.

Она улыбнулась, отчего ее личико распалось на сотню морщинистых кусочков.

– Моя любимая – сэр Артур Конан-Дойл. Он подписал мне ее незадолго до смерти. Вам один кусочек сахара или два?

– Один, пожалуйста.

Она налила мне чаю, и я отхлебнул ароматный напиток под пристальным взглядом Агаты Кристи с противоположной стены.

– А теперь скажите, детектив, что вас ко мне привело.

– Я надеюсь, мэм, что вы поможете мне найти убийцу.

Если бы в комнате появился дух Эдгара По, она вряд ли удивилась бы больше.

– Я? – она поставила свою чашку на столик.

– Мисс Франклен, – я понизил голос в лучших детективных традициях, мы нашли тело в пластиковом мешке, покрытое грязью и листьями. Это листья двух видов кленов. Большелистный...

– Acer macrohyllum, – прошептала она, подавшись вперед.

– Да, распространенный в Британской Колумбии. Но второй здесь не встречается. Это сикомор или Acer pseudoplatanus, растущий в Европе. Если вы можете...

– ...найти место, где растут оба этих вида, – закончила мисс Франклен, – то можно найти, где тело было зарыто вначале.

– Именно так.

– Что ж, тогда начнем, – она с неожиданной резвостью вскочила и повлекла меня в холл. Вскоре мы оказались в галерее, из окон которой открывался вид на роскошный даже в это осеннее время сад. На деревьях то там, то сям оставались красные, оранжевые, бурые листья, а внизу их мазки сливались с широким пастельным фоном палой листвы. Пройдя галереей, мы вошли в комнату, где меня поразило количество книг. Их было, должно быть, больше, чем в библиотеке Конгресса, и все в твердой обложке.

– Я сейчас, – сказала мисс Франклен и скрылась за другой дверью. Заглянув туда, я увидел на столах и на полу пачки пожелтевших газет и брошюр. На полках громоздились рукописи и размноженные на мимеографе отчеты вперемешку с гербариями, проложенными прозрачной бумагой. Все свободное место на стенах занимали многочисленные грамоты в рамках.

– Я была президентом восемнадцати растениеводческих обществ, – сказала мисс Франклен. – Садитесь за стол у окна, а я займу этот.

– Но на это уйдут годы!

– Стыдно! – мисс Франклен погрозила мне пальцем. – Вы же детектив!

И мы взялись за работу.

* * *

Декабрь

Я питался холодной индейкой и должен был забыть про курение. Таковы были правила этого дома.

Но больше всего меня поражала работоспособность хозяйки.