Железнодорожная будка стояла в двадцати футах от Тихого океана и в нескольких тысячах ярдов от западного края Канадской Тихоокеанской железной дороги. На четырех тысячах миль рельсов будка была крошечной нервной клеткой в большой и сложной системе.

Мужчина, сидевший на подоконнике будки, закурил еще одну сигарету – экспортный класс, без фильтра. Он был, что называется, в теле – налитый пивом живот выдавался из-под пиджака, туго натягивая кожу ремня. Из кармана брюк торчала рукоятка "Смит-и-Вессона" 38-го калибра.

Он повернулся на звук открываемой двери.

Вошла та самая блондинка из бара.

– Думаю, я вышла на кого-то, – сказала она с торжеством.

– Да? – отозвался мужчина без всяких эмоций.

– Проблема только в том, что я могу засветиться.

Продолжая говорить, блондинка извлекла из кармана две желатиновые капсулы, взяла с полки конверт и вложила их туда. На конверте она надписала свою фамилию, дату и обозначение 56 С. В КККП. Каждому подозреваемому в делах с наркотиками присваивался свой номер, а буква С обозначала, что это третья доза, купленная ею у данного лица.

– Цена просто дикая, – блондинка протянула конверт мужчине и, сев возле обогревателя, начала что-то писать в большой тетради.

– Ты сказала, что вышла на кого-то, – напомнил толстяк так же спокойно.

– Я видела, как 56-й говорил с одним черным во дворе. Такой нувориш, если ты знаешь, что это такое. Весь в золоте и спеси на четверых. Похоже, он залетел с самого верха. Хорошо бы за ним проследить.

– Нет, – сказал толстяк. – Ты занята.

– Что значит "занята"? – блондинка нахмурилась.

Ее собеседник хмыкнул и зажег очередную сигарету. Его пальцы были оранжевыми от никотина.

– Что значит "занята"? – повторила женщина.

– Ты занята в отряде по поимке Охотника. Они ждут от тебя информации.

Женщина напряглась, чувствуя, как сердце ее забилось быстрее.

– Это должен был быть я, леди. Так и знайте, – он отвернулся к окну. – Напиши отчет о сегодняшнем, пока не ушла. Надо же и мне чем-то заниматься.

– Да, конечно, – медленно сказала женщина. Потом добавила, очень тихо. – А кому я должна подчиняться?

Капрал повернулся к ней, сардонически улыбаясь.

– Большие новости, Спэн. Наш чертов Шартран вернул на работу Роберта Деклерка.

Кладбище

Воскресенье, 31 октября, 5.30

Прошло двенадцать лет, но форма еще не стала ему слишком тесной. Этот факт порадовал его.

Суперинтендант часто отправлялся на работу еще до рассвета, и почти каждое утро он тихо, чтобы не разбудить жену, вылезал из постели, заваривал на кухне крепкий кофе и шел с дымящейся пахучей чашкой в теплицу, к любимым растениям. Там, вдали от шума и суеты очередного наступающего дня, Роберт Деклерк мог бороться с призраками прошлого. Они возвращались к нему каждый день, и в руках у них были ножи.

Почти каждое утро Деклерк варил себе еще кофе, одевался по погоде и выходил через заднюю дверь теплицы к берегу моря. Там он сидел на холме в старом плетеном кресле, глядя на поднимающееся слева солнце, и думал о том, что предстоит сделать днем. Только когда восток освещался в полную силу, он вставал и возвращался в теплицу, к своим записям.

Но сегодня все было по-другому.

Деклерк, как обычно, сварил себе кофе, потом пошел в спальню и достал из шкафа аккуратно висевшую на плечиках форму. Одиннадцать лет она висела там нетронутая. Вооружившись щеткой, он сел на кровать и быстрыми движениями стряхнул пыль с темно-синей саржи.