Йенси слегка отступил. Губы Зельды выглядели полными, мягкими и полураздвинутыми, чуть влажными — совершенно не похожими на плотно поджатый бутончик, в который она обычно их собирала. И тогда Ки Йенси не мог не наклониться и не поцеловать ее. Он ощутил, как огненный импульс прошил его насквозь, ударил в пах, как кровь прилила к коже по всему телу. Долгое мгновение она страстно отвечала на его поцелуй, потом губы Зельды напряглись, она уперлась коленом ему в живот и Йенси, охнув, грохнулся спиной на рассыпавшуюся каменную кладку.

— Ах ты, Хакимом битый властапранг! Грязный, обмотанный кишками навозный жук! — Зельда энергично потерла ладонью рот. Ее глаза сверкали.

Йенси хихикал.

— Ты просто куколка — когда забываешь, что нужно быть крутой и грубой девушкой-тигрицей.

Зельда панически стрельнула глазами в сторону костра. Джорин заботливо склонилась над запястьем раненого. От воды поднимался пар. Стало быть, они не заметили ее позора.

— Значит, ты собираешься переправить нас снова в этот Ируни... в то место, о котором ты говорила. Ладно. А как насчет того, чтобы доставить меня обратно на Землю?

— Хоть бы ты и никогда не вернулся! Можешь сгнить здесь — мне дела нет!

Теперь Ки Йенси утратил всякую осторожность. Он забыл, как долго вел себя приниженно только для того, чтобы эти девушки не бросили его среди Измерений.

— Да брось, сестренка! Тебе это понравилось. И мне понравилось. Мы бы вдвоем могли сыграть славную маленькую симфонию. Черт возьми, девочка, если нельзя получить от жизни немного развлечений, какая от нее тогда польза?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но звучит это отвратительно, упадочно и прямо-таки бунтарски! Йенси вновь потянулся к ней. Он положил ладони на ее плечи, чувствуя серебристую ткань и теплую упругую плоть под ней, а Зельда провела удар правой, который сделал бы честь Лонсдейлу Белтеру. На губах и языке Йенси появился вкус крови.

— Убирайся, червь!

Йенси вновь засмеялся и отодвинулся.

— Ладно-ладно. Может, время для этого еще и не подошло.

Просто запомни, Зельда — роль женщины в жизни не сводится к тому, чтобы скакать по Измерениям да палить из пистолета. Понятно?

Но та отвернулась от Йенси, вздернув гладкие плечики, и отправилась посмотреть на Джорин и раненого. Йенси размышлял. Он осознал вдруг огромное значение того, что сделал, и это сознание начинало мучить его. Идиот! Кретин! Сексуальный маньяк! Теперь она точно смоется и бросит его одного! Ну что ж, это означает всего лишь, что ему придется теперь липнуть к ней, как тот пресловутый банный лист, а об ее сексуальной жизни подумать, может быть, несколько позже, в каком-то более удобном месте среди Измерений. Чувствуя себя более в своей тарелке, нежели когда-либо с того момента, как он был выхвачен из Нью-Йорка, Йенси направился обратно к костру, поискать чего-нибудь выпить.

— Его зовут Олан, — сообщила Джорин, поднимая взгляд, — и он не желает нам зла.

Она строго поглядела на раненого, заканчивая подгонять на нем последнюю повязку (от ее одежды к этому времени совсем почти ничего не осталось) и сказала ему с внушительностью, оживившей ее лицо и исключительно позабавившей Йенси:

— А теперь запомни как следует, Олан. Мы не убегаем от твоих друзей. В следующий раз не будь таким торопливым. Мы же могли ведь убить тебя!

Йенси хихикнул. Он и не подозревал, что в Джорин скрываются такие глубины.

Олан сглотнул слюну и пробасил:

— Все жертвы были убиты согласно приказам, и меня оставили здесь подчистить. Прошлым вечером я сжег все до конца и сегодня утром просто развлекался, ожидая рассвета, тут вы и появились. Само собой, я и подумал...

— Вот-вот, — деловито заметила Джорин, забирая чашку с водой из рук Йенси как раз, когда тот собирался напиться и поднося ее к губам Олана.