— Думаю, что ты прав на все сто пятнадцать процентов, — Дин смотрел на нож, все еще зажатый в руке. — Вот что, Сэмми, доставай-ка ты ножичек, который тебе канализационный друган подогнал. Если он шкуру на раз-два кромсает, то с этой деревяшкой как-нибудь справится.

Следующие полчаса Винчестеры провели за тем, что пытались проделать в зачарованной двери дыры, сквозь которые мог бы пролезть взрослый мужчина. Дверь активно сопротивлялась их натиску. Наложенные на нее чары пытались зарастить раны, нанесенные ножом и кинжалом, но оружие, которым работали братья, было не простое. Артефакты медленно, но верно ломали структуру наложенных на дверь заклятий, постепенно превращая ее в обычную деревяшку. В какой-то момент Винчестеры ощутили, что им больше не приходится прикладывать усилия, чтобы прорубать себе дорогу к подозреваемой и Долохову, в надежде хоть кого-то застать живым.

— Сэм, погоди, — Дин отвел в сторону нож и дождался, когда брат прекратит вымещать на двери всю свою нерастраченную злость, которая скапливалась в Сэме с момента появления на пороге их дома Долохова. Посмотрев на брата исподлобья, Сэм, тяжело дыша, отошел в сторону, убирая кинжал в ножны, предоставив Дину свободу действия. Дин взялся за ручку и, повернув ее, толкнул то, что осталось от двери с чудом уцелевшим на ней номером триста пять. Дверь неохотно открылась, и до Винчестеров донесся громкий стук переворачиваемой мебели, крики и отборные маты, издаваемые низким женским голосом с легкой хрипцой. Словно кто-то сдернул покров тишины, которым был окутан коридор с его пространственно-временными заморочками. — Черт, — Дин закусил костяшки на кулаке, потому что до братьев донеслись угрозы, носившие явный сексуальный характер, причем угрозы эти шли от женщины, Долохова же слышно не было, — Сэм, я должен это видеть, особенно, если она решит все то, чем грозит исполнить.

Сэм неопределенно пожал плечами. Судя по крикам, Долохов был еще жив, и, если судить по матам, время от времени прорывающимся сквозь грохот и ругань женщины, довольно неплохо сопротивлялся. Но, даже если бы с этой скотиной что-нибудь произошло непоправимое, и смертельно опасное, это, наверное, тоже было бы не так уж и плохо, во всяком случае, Винчестеры не убивались бы, разглядывая останки бывшего Пожирателя смерти.

Смотровая все же осталось смотровой, без всех этих игр с пространством и, если верить Долохову, со временем. Винчестеры понятия не имели, чем это может им грозить, но предпочитали пока не думать про всякие пространственно-временные континуумы. Вся немногочисленная мебель была не просто перевернута, но и разломана так, что в этих обломках трудно было определить, чем же они являлись, пока были целыми, а несколько асфоделей лежали на полу, поникшие с уже явно видневшимися признаками увядания на некогда белоснежных лепестках. Эти белые пятна бросались в глаза, привлекая внимание, заставляя сосредоточиваться на них, что делало их присутствие на полу не результатом случайности, а вполне продуманным подготовительным действием на случай появления незваных гостей.

Долохов успешно отражал атаки невысокой женщины в мантии целителя, но атаковать сам не мог, просто не успевал, настолько стремительно двигалась дамочка. На то, что в комнате стало больше людей, никто из противостоящих сторон не обратил внимания.

— Да что же ты такой ловкий, — в коротком промежутке между очередной атакой выкрикнула женщина, и тут же в Антонина полетел очередной луч, на этот раз он был грязно-синего цвета. Долохов увернулся, но от следующего луча, на этот раз простого обездвижущего проклятья, которое выполнялось гораздо быстрее, чем те, которые Стоун использовала до этого момента, увернутся он уже не успевал, поэтому растянулся на полу, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. — Наконец-то, — Стоун опустила палочку и выдохнула.