Она отворачивается, выглядя смущенной.

«Ты ведь знаешь, что не просила ни о чем таком, верно?» Я напоминаю ей, встряхивая ее достаточно, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Она кивает головой, хотя не выглядит полностью убежденной.

«Макс у меня дома. Давай позаботимся о Люке здесь. Ты даже можешь выпустить немного сдерживаемого гнева, если хочешь».

Я собираюсь повернуться, но она останавливает меня, ее рука крепко обхватывает мое запястье.

«Не теряй пока человечности, Зейд. Адди сильная, и она переживет это».

Я смотрю на нее, и мне интересно, может ли она видеть что-то внутри меня, чего не вижу я.

«Она уже ушла».

Я бью сильнее. Черт, мне нужно делать это сильнее.

Ответные стоны посылают укол удовольствия по моему позвоночнику.

И каждый раз, когда я слышу их, я думаю только об Адди. Я никогда не смогу перестать думать о ней, даже когда мольбы следуют за криками. Сильнее.

«Пожалуйста». Мольба задыхается. Но этого недостаточно.

«Пожалуйста, что?» Я требую сквозь стиснутые зубы, пот стекает по моему по виску от напряжения.

Этого все еще недостаточно.

И никогда не будет достаточно. Только когда у меня снова будет Адди.

«Зейд», — зовет Дайя. «Пожалуйста».

Я смотрю на нее, мой молоток завис над массивным гвоздем, застрявшим в ногу Люка. Ее немного тошнит, но я не могу найти в себе силы заботиться об этом сейчас.

Я вбивал гвоздь в его предплечье в течение последних нескольких минут, и я загнал его достаточно глубоко, чтобы он прошел весь путь и впился в деревянный стол, но это огромный гвоздь, и его длина еще не исчерпана.

Стоны Люка полны агонии, и его отчаянные мольбы заставляют меня чувствовать себя так хорошо, насколько я способен чувствовать. Но этого недостаточно.

Я хочу, чтобы он кричал так громко, пока его крики не стихнут, а голосовой аппарат полностью разрушится.

Рука Дайи лежит на моей руке, ее собственная мольба пробивается сквозь шум в моей голове.

«Он сделал тебе больно», — говорю я категорично.

Она кивает. «Он сделал. И теперь я готова взять это на себя».

Я отпускаю молоток, тяжелая резина больно падает на его руку. а потом грохнулась на стол. Его ответный крик вибрирует по его дому.

Не. Достаточно.

Я сморкаюсь и отворачиваюсь, мои руки дрожат от необходимости продолжать вбивать гвоздь до тех пор, пока головка не соединится с его плотью. Прошло больше часа с тех пор, как я затащил Люка на обеденный стол и и начал свою пытку. Я нашел несколько инструментов в его гараже и решил использовать их с пользой, поскольку у него никогда не будет возможности. Дэйя прочистила горло. «Люк? Не спи, дружок». Я слышу шлепки по коже шлепки и оглядываюсь, чтобы увидеть, как она грубо шлепает его по щеке. Его голова запрокидывается, из его горла вырывается еще больше стонов.

«Пожалуйста», — шепчет он, его голос хриплый. Он должен быть истощен. Даже тогда, я не буду удовлетворен, «Знаешь, я говорю тебе то же самое уже неделю», — говорит Дайя. говорит она, ее голос срывается. Ее глаза наполняются слезами, и это только разжигает пламя в моей груди.

Они с Адди очень любят друг друга. И поскольку Адди — моя семья, значит, Дайя тоже моя семья.

Лучше я покажу ему пример, чтобы другие знали, что с ними больше никогда не стоит связываться.

Не помогает и то, что он сыграл огромную роль в похищении моей девочки.

И это… это просто непростительно. Непростительно.

Люк сглатывает, но на несколько мгновений слова подвели его. «Это не было личное», — прохрипел он. «Я просто делал то, что сказал мне Макс».

«Макс сказал тебе вставить в меня свой член?» возражает Дайя, ее маленький кулачок скручивается в тугой шарик.