Она толкает меня в мою комнату и бьет меня по лицу, заставляя меня споткнуться. Дверь захлопывается, а затем: «Зачем ты это сделала, глупая, глупая девочка?»

Она снова дает мне пощечину, и у меня звенит в ушах от боли. Я хватаюсь за щеку, продолжая отскакивать от нее, пока она прижимает меня к стене.

Ты ставишь синяк на яблоко, Франческа.

Ее руки хватаются за обе стороны моего лица, и ее наманикюренные когти впиваются вмои покрасневшие щеки.

Прижав свое лицо к моему, она негромко рычит: «Держи рот на замке, слышишь меня? Мужчины в этом доме сделают все, чтобы превратить твою жизнь в ад. пока за тебя не заплатят. И ты, блядь, точно их не ударишь!».

Она трясет меня: «Скажи мне, что ты понимаешь», — шепчет она, сохраняя тихий голос.

«Я понимаю», — плачу я, мои щеки горячие и мокрые от непрекращающихся слез.

Франческа сердито отпускает меня, отрывается от меня и бросает горячийоглядывается через плечо, шагая по комнате. Я сползаю по стене, не в силахдержаться на ногах, так как рыдания сотрясают мое тело. Полоса крови и я понимаю, что Рокко разодрал швы на моей спине.

Проведя руками по волосам, я крепко сжимаю пряди, заставляя себяуспокоиться.

Глубокий вдох, Адди. Глубокий вдох

Глава 9

Бриллиант

Кажется, когда моя жизнь переворачивается с ног на голову, у меня всегда есть дневник, чтобы предложить мне спасение.

Я не знаю, как ей удалось заполучить дневник, но я нахожу утешение в гневных словах Молли. Молодая девушка, у которой украли жизнь так же, как и у меня. И за ней ухаживала Франческа, не меньше.

У меня рот открылся, когда я прочитала, что Франческа занималась этим как минимум тринадцать лет. Сколько девочек она видела, как их насиловали, пытали, и продают сумасшедшим людям? Скольким она сама причинила боль?

Мой желудок сворачивается, а горло сжимается от отвращения, когда я вчитываюсь в слова сломленной девушки. Она была полна жизни в мире, который был полон решимости и с каждой записью я все больше влюбляюсь в нее. Я чувствую ее в каждом росчерке пера, поэтому я провожу по ним дрожащими пальцами и леплю себя в ее суровые линии.

Она — это все, чем я хочу быть.

Когда я дохожу до последней страницы, мое сердце разрывается, возникают миллионы вопросов. Так же быстро, как я нашел утешение, я снова стала опустошенной и пустой.

Слезы наворачиваются на веки, когда я перелистываю страницы, неистово нуждаясь в ее словах. Но я не нахожу ничего, кроме пустых страниц.

Удалось ли ей выбраться? Вернулась ли она к Лейле и забрала ее. чтобы найти новую жизнь? Лучшую жизнь?

Я изнуряю себя вопросами, на которые никогда не получу ответов. По крайней мере крайней мере, пока я здесь торчу.

Потерпев поражение, я захлопываю журнал и набираюсь сил. энергии, чтобы скатиться с кровати и подползти к открытой щели. Горячие слезы проливаются, когда я засовываю журнал обратно в тайник. И когда я закрываю деревянную доску обратно, все, о чем я старалась не думать, снова нахлынуло на меня.

Чуть не упав в спешке на кровать, я сворачиваюсь в клубок, сжимая кулаки. кулаки, мои сломанные ногти кричат. Все мое тело содрогается от воспоминаний. уничтожая любое подобие мира, который я обрела с Молли. Всем, что у меня, я крепко держусь за рыдания, раздирающие мое горло в попытке вырваться.

Я не позволю им.

Прошло не более получаса с тех пор, как Франческа ворвалась из моей комнаты и пошла успокаивать Рокко, который, судя по звуку, пришел в ярость и начал крушить все вокруг. Я немедленно сорвал с себя испачканную одежду и оделась в свежую, но это не помогло мне успокоиться. пока под моей комнатой царил хаос. Тогда я вспомнил о дневнике в половицах и нашла утешение в Молли.