- Можно, я вам отвечу за ужином? Мне надо подумать. Барабаш, Миша Нестеров и Яша Протасов этим вопросом вообще не задавались. Усевшись на солнышке у борта, они принялись обсуждать, как распланируют свою работу.

- Спроси у Барабаша, нужна ли я им? - шепнула я Миэль. Она тотчас подошла к ученым.

- Давид Илларионович, вы остаетесь здесь работать?

- А как же? - удивился он.

- А Марфенька вам нужна здесь?

- То есть как это,- возмутился Барабаш,- она и метеоролог, и радист, и слесарь по приборам в случае чего. Мы без нее никак не обойдемся.

- А еще без кого вы не обойдетесь? - спросила Миэль. На палубе стало сразу тихо. Барабаш даже поднялся со стула. Его желчное худощавое лицо выразило растерянность.

- Да без многих не обойдемся. Вы что, голубчики, дезертировать задумали?

- А все же,- упорствовала Миэль,- без кого вы никак, никак не обойдетесь?

- Ну... Без Харитона Николаевича, скажу откровенно, я просто боюсь здесь оставаться. Без него мы ж ни шагу! Без Сережи Козырева нельзя. Кто будет конструировать приборы? Кто подменит Марфеньку, она ж одна в радиорубке не управится.

- И кино кто будет показывать? - подсказала Миэль.

- Механики нужны, электрик, матросы - ведь мы будем работать на шлюпке вблизи острова. А уж без кока совсем нельзя - заморимся. Хорошо, если б вы все остались, товарищи!

- Что касается меня, я - штурман, и мне нечего здесь делать,- заявил Мартин Калве. Руку его уже освободили от гипса. И он даже ухитрился немного помогать, когда делали плотину.

- Я тоже уеду. Пока жив,- угрюмо сказал Шурыга.

- А я остаюсь! - тряхнула кудрями Миэль.- Кто им постирает, если я уеду? Ну, там простыни, полотенца, трусы в стиральной машине любой сможет. А рубашечки, майки? Кто им сготовит, если заболеет кок? А разве кок без меня справится? И как я оставлю Марфеньку одну... конечно, с ней дядя... Они оба, ясное дело, останутся.

- Придется и мне остаться, раз Шурыга уезжает,- проговорил застенчиво Лепик,- без механика им никак нельзя.

- Мы все уже привыкли друг к другу,- резонно заметил Вовка Говоров, электрик. Он был курносый, белобрысый, веснушчатый и вместе с тем очень милый.

То, что он сказал, было правдой. Мы все как-то сжились за это время. Вместе работали, вместе ели, вместе отдыхали. Не то что на "Дельфине", там для экипажа корабля была своя столовая, а научные работники ели в кают-компании. Я знала, что и Шурыга будет по нас скучать и не скоро сживется с новой командой, чужим капитаном.

После обеда на остров Мун обрушилось целое нашествие. Наверно, с "Дельфина" были спущены все шлюпки. Они подходили одна за другой, подвозя доски, ящики, тюки, бочки и людей - молодых с бородами и пожилых, гладко выбритых. Первым долгом они бежали смотреть и фотографировать "Ассоль", гордо стоящую за добрый километр от кромки воды. Затем перетащили к "Ассоль" грузы и накрыли их брезентом. Потом принялись ставить для себя утепленные палатки, выбирая места повыше. Мальшет и Дружников уехали на одной из своих шлюпок, захватив с собой капитана Ичу и Барабаша. Иннокентий предложил мне пройтись.

С момента "приземления" на остров Мун впервые мне так просто предложили прогуляться, словно по Красной площади или по нашему Комсомольскому проспекту.

Мы спустились по штормтрапу и направились в сторону, противоположную кладбищу, где я еще не успела побывать.

Уходя, я оглянулась. На палубу вышел Сережа и расстроенно смотрел нам вслед. У меня невольно сжалось сердце. Теперь-то я понимала, каково ему. Я было хотела помахать рукой, но сообразила, что он может воспринять это как насмешку.

Й я была рада, что Иннокентий не взял меня под руку, пока мы не скрылись за скалами.

Теперь, когда я уже понимала, что останусь работать на острове Мун, я с каким-то острым и грустным любопытством смотрела вокруг.

Дикий и мрачный остров.