Снова зашли на полосу. Опять понеслись бетонные плиты - и вдруг самолет рухнул вниз. Ударились так сильно, что у Русова в голове мелькнуло: ''Конец!'' Но нет, самолет с пронзительным визгом несся по полосе. Уже виднелось ее окончание, аэродром явно не был рассчитан на прием сверхзвуковых машин.

''Разобьемся, - обречено подумал Русов. - Стоило лететь в такую даль''.

Рвануло вперед так, что на глазах выступили слёзы. Но ремни удержали, а краем глаза Русов заметил позади раздувшееся красно-белое полотно. Самолет сбавил ход и вскоре остановился. Наступила неправдоподобная тишина. Сирин манипулировал чем-то на панели.

- Если бы не тормозные парашюты, нам хана, - добродушно улыбнулся он. - Как только не оторвались. Надо потом собрать. Хотя вряд ли теперь понадобятся. Снова зашумели турбины. Сирин подрулил к аэровокзалу и защелкал тумблерами. Самолет смолк, теперь уже окончательно.

- Все, приехали. - Сирин освободился от ремней и шлема, потом помог Русову. В полу открылся люк, едко пахнуло керосиновой гарью. Откинулся трап, Сирин ловко спустился по нему, прислонился к стойке шасси и закурил.

- Интересно, тут ''Беломорканал'' найти можно? А то у меня последняя. - Он повертел полупустую пачку и бережно положил в карман.

Русов тоже стал спускаться. На последней ступеньке ослабевшие ноги подвели, и он сел на бетон, цепляясь за лесенку. Сирин снова рассмеялся. Он жадно затягивался, оглядываясь по сторонам.

- Никого, Евгений. Все брошено, как и у нас.

Русов осторожно встал. Было удивительно тепло, они словно переместились не только в пространстве, но во времени и вернулись к зениту лета. Солнечный свет был мягок, и в нем словно нежилась зелень и белые стены аэровокзала. Но беспорядочно разбросанные машины говорили, что и на эту землю пришла беда.

- Ладно, пошли оглядимся, - сплюнул Сирин. - А то наедет ихняя полиция, нас точно арестуют. Будем любоваться Америкой сквозь решетку.

Русову это не понравилось, лишь теперь пришло в голову, что их могут встретить враждебно. Он поплелся за Сириным.

От названия на фасаде аэровокзала сохранились только две буквы - ''R'' и ''L''. Внутри было пусто, повсюду лежала пыль: на диванах, громоздких телефонах-автоматах, многочисленных автоматах для продажи кока-колы и бог знает чего еще. Все двери были распахнуты, некоторые сломаны.

Они побродили и вернулись. Сирин забрался в самолет и стал передавать Русову сумки, тяжелый ящик, наполненные канистры.

- Бензин, масло, аккумулятор, - буркнул он. - Так и думал, что придется ехать на машине, все взял. Тут небось тоже дефицит.

Русов удивился:

- Когда ты успел погрузить? Ведь времени не было...

Сирин криво усмехнулся:

- Я, Евгений, всю ночь самолет готовил. Хрен бы мы долетели без запасных баков. Хотел с тобой поговорить, чтоб отправился со мной переводчиком. Но тут нагрянули эти хмыри, не до разговоров стало.

- Ну и ну, - оторопело сказал Русов. - А что тебе в Америке понадобилось?

- Потом расскажу, - голос Сирина прозвучал странно. - А может, и не стану ничего рассказывать, целее будешь... Ладно, давай переоденемся. Жарко.

Здесь же у самолета сняли комбинезоны. Сирин переоделся в прихваченную с собой одежду, а Русов остался в тренировочном костюме, брюки и куртку забыл на базе. Хорошо, что ключи от газика оставил в кармане брюк, а то влетело бы от отца. И тут Русов чуть истерически не рассмеялся: увидит ли он теперь отца вообще?

Сирин забросил комбинезоны в кабину, что-то сделал. Трап поднялся, а следом закрылся люк и самолет сразу показался чужим и недоступным. Потом отнесли канистры с сумками к аэровокзалу и занялись тормозными парашютами. Русов вспотел, пока сложили как следует и запихали в хвостовой отсек самолета. Сирин потоптался у машины, перенесшей их на другой континент, расстроено крякнул и пошел к вокзалу.