Эндрю приехал домой в половине девятого и поставил машину в гараж, гадая, слышала ли Карла, как он уезжал и вернулся. Если спросит, не забыть сказать, что ездил в винную лавку.

Однако, когда он вошел в прихожую, никто сверху его не окликнул. Видно, Карла еще спит. Эндрю облегченно вздохнул, прокрался вверх по лестнице посмотреть на жену. Правда, спит. Кажется, с прошлого раза, когда он заглядывал, даже не шевельнулась.

Он окончательно решил лечь в другой комнате, не беспокоить ее. Прошел по лестничной площадке к стеллажу, вытащил простыни и наволочку. Выбрал спальню Люка, где есть пуховое одеяло. Сын иногда заявляется без предупреждения, поэтому его не убирают. Эндрю застелил матрас простыней, положил поверх другую, затем одеяло. Не взял настоящего пододеяльника, ну и черт с ним. Постель то ли сыроватая, то ли просто холодная. В ванной должна быть грелка.

Он направился по коридору к упомянутой ванной (в большой спальне, где лежит Карла, имеется своя), принял душ, чувствуя, как горячая вода смывает тяжесть с души и тела. Завернулся в махровый халат, нашел в шкафчике грелку, спустился вниз, включил электрический чайник, чтобы наполнить спасительный пузырь, придуманный до эпохи центрального отопления и постели с электрическим подогревом. Размеренные действия, продиктованные простыми решениями, установленное время сна — все это помогло восстановить душевное равновесие.

Действительно, сил никаких больше нет, поэтому Эндрю прошел в маленькую гостиную, прозванную «зрительным залом», потому что туда ныряют желающие посмотреть телевизор, пока прочие болтают или играют в карты. Комнату окрестили «зрительным залом», когда Люк был мальчишкой, увлекался бесконечными сериалами с погонями и крутыми копами и родители его оттуда выгоняли. Потом ее использовал Эндрю для спокойного просмотра политических новостей. Он устроил там небольшой бар со спиртными напитками и теперь подошел к шкафчику, чтобы хлебнуть перед сном. Включив телевизор к десятичасовым новостям, он стал потягивать солодовое пиво. Вскоре голова закружилась. Тяжелый был день. Он выключил телевизор и вернулся на кухню.

Облегчение вмиг испарилось при виде двух пустых чайных чашек, напомнивших о посетительнице. Будем надеяться, ей хватит ума оставаться в «Короне». Вряд ли станет шататься по городу в поздний час. С другой стороны, озабоченно рассуждал Эндрю, она может спуститься в бар. Вспомнился юнец с острой физиономией, в причудливом жилете. Бармен вполне способен разговорить хорошенькую девчонку и все о ней выведать.

Он взглянул на мобильник на кухонном шкафчике, подумывая звякнуть в гостиницу. Впрочем, если начнешь проверять, она взбесится, а по правде сказать, совершенно не хочется разозлить ее пуще прежнего.

— Хотя вообще непонятно, чего она злится, — пробормотал Эндрю.

Почти целый кусок торта лежит на тарелке. Есть не хочется. Он выбросил его в ведро, а чашки оставил. Миссис Флак утром вымоет.

Вскипел чайник. Эндрю наполнил грелку и, держа в руках ободряющий горячий пузырь, шагнул к двери в коридор. Протянул к выключателю руку, напомнив себе включить сигнализацию под лестницей. Пальцы только коснулись выключателя и не успели щелкнуть, потому что внимание неожиданно отвлеклось.

Кто-то настойчиво стукнул в кухонную дверь.

Он круто развернулся, не веря собственным ушам. Неужели снова она? Это настолько невероятно, что Эндрю какое-то время не двигался. А потом разъярился. Следовало догадаться, что Кейт будет действовать по своему усмотрению.