– Но вы… не сообщили…

– Ненавижу скандалы в суде, – фыркнул Г. М., разглядывая собственные пальцы. – Они нарушают приятную, спокойную атмосферу и ощущение интеллектуального баланса. Но это к делу не относится. Насколько я понимаю, вы получили мое сообщение вчера вечером?

Доктор Хьюм положил шляпу на пол и прислонил зонтик к стулу.

– Получил, раз вы видите меня здесь, – ответил он. – А теперь вы ответьте на один вопрос. Как вы узнали, где меня искать?

– Никак, – сказал Г. М. – Но я вычислил наиболее вероятное место. Вы сбежали, но при этом успели написать очень длинное и подробное письмо вашей племяннице. Людям, которые зависят от самолетов и поездов-паромов, обычно не хватает на это времени. Вы знали, что вас ищут и что неуважение к суду является преступлением. Его может оправдать только одно – серьезная болезнь. Я решил, что вы отправились прямиком к вашему другу Трегэннону и затерялись среди простынь и больничных халатов его лечебницы. Вероятно, вы можете предъявить свидетельство о вашем вчерашнем тяжком недомогании. Как я говорил много раз, подобное выслеживание всего лишь расширенная версия избитого анекдота о глупом мальчике, нашедшем пропавшую лошадь: «Я просто подумал, куда бы я отправился на ее месте, пошел туда, и теперь она здесь». Я отправил вам в лечебницу сообщение, и теперь вы здесь.

– Довольно странное сообщение, – заметил Спенсер, сурово глядя на него.

– Да. Вот почему пора перейти к делу. Мне казалось, что в мире есть по крайней мере один человек, которого вы бы не хотели видеть повешенным.

– Вы имеете в виду меня?

– Совершенно верно, – согласился Г. М., убирая руку от глаз. Он достал дешевые карманные часы-луковицу и положил их на стол. – Послушайте меня, доктор. Я не блефую и могу это доказать. Но через пятнадцать минут я должен быть в суде. Сегодня я завершу защиту Джима Ансуэлла, и думаю, существуют примерно сто шансов против шести, что вас арестуют за убийство.

Некоторое время доктор Хьюм молча барабанил пальцами по коленям. Потом он вынул из внутреннего кармана портсигар, достал сигарету и защелкнул его. Когда он заговорил, его голос звучал спокойно:

– Это блеф. Раньше я в этом сомневался, а теперь уверен.

– Блеф то, что я знаю, куда исчезли штемпельная подушечка, костюм для гольфа и прочее, и что все это сейчас в моем распоряжении?

С тем же бесстрастным видом Г. М. полез в карман брюк, вынул оттуда черную штемпельную подушечку в обычном оловянном футляре и длинную резиновую печать с чьим-то именем и бросил их на стол среди тарелок. В сотый раз меня удивил контраст между резким движением его руки и невозмутимым выражением лица. Доктор Хьюм казался не столько ошарашенным, сколько расстроенным.

– Ну и что из этого, мой дорогой сэр?

– То есть как это «что»?

– Доктор Куигли, – с горечью продолжал Спенсер Хьюм, – сегодня уже разоблачил меня в суде. Полагаю, нам придется принять его вердикт. Если вы предъявите ваши экспонаты, что это докажет, кроме того, что уже было доказано? Утопленник спокойно воспринимает перспективу плавания по морю. – Жутковатая улыбка – призрак былой суетливой усмешки – мелькнула на его лице. – Не уверен, что цитирую Кай-Луня. Но так как я уже заочно осужден за одно преступление, мне абсолютно безразличны ваши фокусы.

Он зажег сигарету, резко чиркнув спичкой по коробку. Г. М. смотрел на него, и его лицо постепенно менялось.

– Знаете, – медленно начал он, – я начинаю думать, что вы действительно считаете Ансуэлла виновным.