«Боже, — подумал Гамильтон, — неужели для этого я сброшен в Шайен?..»

Слушая истеричные завывания пророка Клэмпа, Джек чувствовал, как его вновь покидают сила воли и уверенность в себе. Может, он всего лишь слепой исполнитель чужих замыслов? Может быть, мир, прильнувший к груди Тетраграмматона, и есть единственно реальный мир?

— Могу ли я побродить вокруг усыпальницы? — слабеющим голосом попросил Джек пророка. — Хочется посмотреть, что представляет собой святыня бахаизма.

Клэмп, погруженный в свои мысли, поднял на него невидящий взор:

— Что?.. Да-да, разумеется.

Он нажал на кнопку селектора:

— Немедленно выхожу на связь с Тетраграмматоном…

Здесь он осекся, наклонился к Гамильтону и, подняв вопросительно вверх руку, проговорил:

— Как вы думаете, почему Он не сообщал нам о странном мире тьмы и безверия?

Гладкое и сытое лицо пророка Второго Бааба омрачилось сомнением.

— Я чуть было не решил… — Он покачал головой. — Действительно, пути Господни неисповедимы.

— Весьма даже! — поддакнул Джек и, выскочив из кабинета, направился по гулкому мраморному коридору.

Даже в столь ранний час тут и там бродили набожные посетители, прикасаясь к святыням и глазея на все вокруг. В одном из притворов группа хорошо одетых мужчин и женщин распевала гимны. Джек собирался прошмыгнуть мимо, но передумал…

В воздухе над верующими парило слабо светившееся видение, божественный образ, показавшийся Гамильтону даже несколько ревнивым, если не завистливым… И Джек решил, что присоединиться к этим людям — неплохая мысль.

Нерешительно приблизившись, он примкнул к поющим и стал, не без насилия над собой, неуверенно подпевать. Гимны были ему неизвестны, но он быстро усвоил их стиль и ритм. Предельно простые фразы повторялись опять и опять, с бесконечной монотонностью. Очевидно, Тетраграмматон был воистину ненасытен. По-детски эгоистичная личность, постоянно требовавшая хвалы и славословий — самых примитивных и грубых. Скорый на расправу, Тетраграмматон, по-видимому, с той же легкостью впадал в эйфорию, страстно жаждал лести и упивался ею.

Обеспечивать равновесие двух крайностей — дело весьма деликатное… И опасное. Легко возбудимое Божественное Присутствие рядом, всегда ревнивое, постоянно подстерегающее неверный шаг верующего.

Исполнив свой религиозный долг, Гамильтон мрачно отправился дальше. Здание и люди в равной мере полны напряженным ощущением близости Тетраграмматона. Джек ощущал Его повсюду. Подобно густому смогу, исламский Бог проникал в каждую щелку и царил везде.

С тягостным удивлением Джек увидел громадную мемориальную доску, освещенную прожекторами. Он принялся изучать ее.

ЕСТЬ ЛИ ТВОЕ ИМЯ В ЭТОМ ПЕРЕЧНЕ? — гласила крупная надпись вверху.

Список был составлен в алфавитном порядке. Гамильтон не нашел себя в нем. Не было там и Макфифа. Бедняга Макфиф… Джек ядовито хмыкнул. Однако Чарли все равно выкрутится. Имени Марши он тоже не обнаружил. Весь перечень на удивление краткий. Подумать только: неужели из всего человечества только эта жалкая горстка достойна пребывать в Раю?

Джек почувствовал, как в нем закипает волна мрачной ненависти. Он решил поискать на доске имена великих людей, хоть что-нибудь значивших для него: Эйнштейн, Альберт Швейцер, Ганди, Линкольн, Джон Донн. Никого! Гнев только возрос. Что происходит, в конце концов? Эти души брошены в Геенну потому, что не принадлежали вере Второго Бааба из штата Вайоминг?

Конечно!.. Иначе быть не могло. Спасутся только верующие в Него. Всем остальным — бесчисленным миллиардам — уготованы адские печи.