Вот так вот.

— Если бы он хотел взять трубку «собственной персоной», как ты выразилась, он бы так и сделал. Приезжай вечером в пятницу — так он велел мне тебе передать.

— Извини, не получится.

Многозначительное молчание, потом:

— Ты не приедешь?

— Не могу. У меня свидание, — ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучало самодовольство.

Еще раз молчание. А потом Пам захихикала.

— Вот это в масть! — резко переключилась она на родное американское произношение. — С каким удовольствием я ему это передам!

Ее реакция несколько меня встревожила.

— Ну, Пам, — начала я, думая, не стоит ли сдать назад, — послушай…

— Нет-нет, — прервала она меня, громко смеясь, что было никак не в стиле Пам.

— Ты ему передай, что я сказала спасибо за оттиски календаря, — сказала я.

Эрик, постоянно старающийся еще увеличить прибыльность «Веселья», придумал вампирский календарь для продажи в лавчонке сувениров. Сам он стал мистером Январем — позировал у кровати и с длинной белой меховой мантией. Нет, не в мантии, нет-нет. Эрика и кровать окружал светло-серый фон с огромными блестящими снежинками. Одной ногой вамп стоял на полу, колено другой опиралось на смятую постель, и смотрел он прямо в камеру горящим взором (кое-чему он мог бы Клода научить). Светлые волосы Эрика спадали на плечи спутанной гривой, правая рука сжимала сброшенную на кровать мантию, и белый мех был достаточно высоко, чтобы закрыть то, что надо было закрыть. Эрик стоял вполоборота, так что слегка видна была линия потрясающих ягодиц. К югу от пупка уходила дорожка белокурых волос потемнее. И она будто во всю глотку орала: «Скрытое ношение оружия!»

Мне дано было знать, что у Эрика не тупоносый короткоствольник, а скорее «Магнум» — триста пятьдесят семь.

Почему-то я все время поглядывала на январскую страницу календаря.

— Хорошо, я ему передам, — сказала Пам. — Эрик говорил, что многим бы не понравилось, окажись я на календаре для женщин… так что он меня поместил на календарь для мужчин. Послать тебе копию моей фотографии?

— Ты меня удивила, — созналась я. — Нет, серьезно. В смысле, что ты согласилась позировать.

Мне трудно было представить себе ее участие в проекте, потакающем людским вкусам.

— Эрик мне сказал позировать — я и позировала, — ответила она по-деловому.

Хотя у Эрика была существенная власть над Пам — он был ее творцом, — я понятия не имела, что Эрик может попросить Пам сделать что-нибудь, что она делать не готова. Либо он ее хорошо знал (как оно, несомненно, и было), либо Пам готова была делать решительно все.

— Я на фотографии с кнутом, — сказала Пам. — Фотограф говорил, что это даст миллион на продажах.

В сексуальных вкусах Пам держалась широкого диапазона.

В течение долгой секунды рассмотрев возникший передо мной ментальный образ, я сказала:

— Наверняка даст, Пам. Но знаешь, я пропущу.

— Мы все получим процент — все, кто согласился позировать.

— Но у Эрика процент будет больше, чем у всех прочих.

— Так он же шериф, — разумно заметила Пам.

— Да, правда. Ладно, пока.

Я собралась повесить трубку.

— Эй, постой, что мне Эрику сказать?

— Скажи правду.