— Луна? — удивился Питер.

— Да, вы спали, она быстро взошла и быстро опустилась…

— Вот видишь, — сказала Инга. — Мы не на Земле.

— Значит, Землю они уже захватили. А нас… Помню, дед рассказывал, как пришельцы похищали людей, увозили в своих кораблях и производили над ними опыты.

— Зачем им это было нужно? — раздраженно спросила Инга.

— Может, во время опытов они и узнали о нашей ахиллесовой пяте? Если лишить людей свободы выбора, то захватить Землю будет сущим пустяком.

— Не хочешь же ты сказать, что какие-то пришельцы сотворили с людьми такое!

— Раньше я думал, что они просто воспользовались ситуацией…

— Питер! — воскликнула Инга. — Помолчи, пожалуйста. Ты ничего не чувствуешь?

— Нет, — сказал Питер, оглядевшись и не увидев в окружавшем пейзаже ничего примечательного.

— Мужчины никогда не чувствуют главного, — пожаловалась Инга, обращаясь то ли к Фасси, которого она поглаживала по спине, то ли к кому-то невидимому, присутствовавшему здесь на правах равноправного собеседника.

— А что я должен чувствовать?

Девушка подняла руку и повела ею в воздухе, будто дотронулась до чего-то невидимого.

— Помолчи, — сказала она. Постарайся ни о чем не думать. Слушай.

И Питер услышал.

Далекие голоса говорили о чем-то очень важном, шептали, бормотали, провозглашали, кричали, создавая тот шум, в котором невозможно выделить слова. Словно гул морского прибоя, когда волны шепчут, бормочут, кричат о своем, недоступном человеческому пониманию.

Голоса были вокруг, но Питер понимал, что это космический прибой, разбившиеся о поверхность планеты волны космического шума. Говорили не здесь, говорили там, в вышине, и Питер поднял глаза, хотя и не надеялся, конечно, разглядеть говоривших.

Небо… Теперь, услышав голоса, Питер увидел, что и небо стало другим: в полотне пространства будто зияли прорехи, сквозь которые в мир над Долиной проливались мысли, Диалоги, идеи, знания, чей-то непонятый опыт и чья-то неиспользованная жизненная сила. С ясного неба шел невидимый, но ощутимый дождь, Питер поднял руки и подставил ладони, чья-то мысль упала в них и впиталась кожей, а еще был чей-то вздох и чье-то сильное ощущение, от которого у Питера мороз пробежал по коже, он прижал ладони друг к другу и прикрылся от дождя, как зонтиком. Капли чьих-то знаний стекали на траву, и Питеру показалось, что трава заблестела, как сверкает на солнце мокрый луг после сильного ливня. — Теперь понимаешь? — спросила Инга.

— Ты… — сказал Питер. — Ты это почувствовала еще вчера? Инга кивнула.

— Я только не понимала, что со мной происходит. Мне казалось, ты чувствуешь то же самое и потом объяснишь мне…

Питер смотрел вверх: солнце опустилось низко к горизонту, но казалось, что оно стояло над головой. Он мог увидеть звезды, для этого нужно было всего лишь не обращать внимания на свет, рассеянный в атмосфере. «Разве это возможно?» — подумал Питер и понял, что вопрос-то риторический. Возможно все.

Он присмотрелся и увидел звезды. Мириады звезд, далеких и близких. Голубых и красных. Спокойных и нервно пульсирующих. Из раскрытого окна на Питера смотрела Вселенная.

— Мне жаль их всех, — сказал Питер.

Солнце зашло, но Инга представила себе взметнувшееся к небу пламя костра, и они сели у огня, наслаждаясь теплом и запахом ночного луга.

— Ты думаешь, что первое на Земле разумное существо так же печалилось о своих потерявших разум клетках? — спросила Инга.